Тейт смотрел, как ветер треплет огненные волосы Винни, и понимал только то, что ему вручают в руки топор и просят совершить казнь.

– Она так откровенно намекала, что даже стыдно вспомнить. – Улыбка Винни стала неловкой. – Только наивный идиот вроде меня мог от этого открещиваться столько времени. Есть за мной такой грешок: я могу не замечать закономерностей, если мне это не выгодно. Хотя каждый раз, когда я возвращался к поискам Пайпер и находил очередную зацепку, все летело к чертям, потому что мне встречались одни беглецы. Мисс Фэй, Клементина, мистер Грошек. Даже Клод Пэйн, чтоб его.

«И ты». Винни мог включить и Тейта в этот список.

– Были еще другие, о ком ты не знаешь. Давно нужно было догадаться, что ответ никто не зажал, просто вопрос был не тот. – Винни тихо засмеялся, хотя в его словах не было ничего смешного. – Сейчас я спрошу тебя кое о чем, Тейт, и ты честно мне ответишь. Скажи, Пайпер… то есть моя мать… короче, она бросила меня?

Он старался изобразить равнодушие, но в последний момент его голос дрогнул. Тейту захотелось застрелиться. Как отвечать на такой вопрос, когда его задает не нагловатый панк, а недолюбленный, отвергнутый родителем ребенок?

– Я не уверен, Винни. То есть… я видел ее только один раз, мы проговорили совсем недолго.

– Расскажи, что помнишь.

Винни опустился на траву и, ссутулившись, устремил взгляд за крыши домов, кажущиеся крохотными и будто напечатанными на странице рекламного буклета. Несколько мучительных секунд Тейт простоял неподвижно. Потом подошел и сел рядом, чувствуя, как огромное пространство, распростершееся перед ним, полное загадок и магии, схлопывается до масштабов одной жестокой банальности. Настолько прозаически страшной, что, в какую форму ее ни облеки, ей совершенно нечего противопоставить и от нее ничем не защититься.

* * *

– Точно? – с сомнением спросил Итан.

Тейт не видел его, но узнал голос. Такой гремучий сплав хамских и подхалимских интонаций – редкое явление.

– Зайди и убедись, – безразлично ответила женщина, и Итан ей поверил.

– Ладно, идем, – позвал он еще одного приятеля Бенджи – поджарого хоккеиста-любителя, чьи крученые ободки для волос часто становились предметом насмешек. Все его звали исключительно по фамилии – Спенсер.

Не слишком дотошно, но энергично тот осматривал помещение. Тейт слышал, как он поочередно проверяет кабинки в уборной, отодвигает стулья и гремит вешалками, будто кто-то мог спрятаться за тоненьким плащом единственной посетительницы бара.

– Мы уже весь район объездили, – рявкнул Спенсер, оказавшись где-то очень близко. – Может, Обри соврала, что его видела?