– Возможно.

– Но вот предположим, что я осознаю́ свои ошибки и верю, что однажды у меня получится их исправить, а временами чувствую себя ужасно виноватой. Это же делает меня чуточку лучше?

Тейту стало не по себе от этих сумбурных признаний. Женщина смотрела на него так, будто всерьез ждала, что он отпустит ей грехи.

– Ладно, тогда спрошу по-другому. Ты предпочел бы быть счастливым человеком или хорошим?

Тейт перевел взгляд на окно, за которым сгущалась ночь. Такого рода вопросы, требующие категоричного ответа и опускающие ключевые тонкости, напоминали ему о Бенджи. О том, как в своих философских припадках он разводил демагогию, всегда сводившуюся к одному простому выводу: «Если не сделаю больно я, то больно будет мне». Таков был Бенджи. В его одномерном, черно-белом мирке, лишенном сочувствия и привязанностей, существовало только две крайности. Конечно, он всегда выбирал себя. И, пожалуй, был счастлив по-своему, но Тейт не мог этого понять, как ни старался. С его точки зрения, быть счастливым не означало никем и ничем не дорожить. Он снова промолчал, и женщина оставила его в покое.

Следующие полчаса они просидели за столиком в давящей на виски тишине. Тейт знал, сколько прошло времени, потому что женщина то и дело поглядывала на карманные часы, которые не выпускала из рук. Их цепочка была браслетом намотана на ее запястье. Часы были очень старые, с истершимся корпусом, на откидной крышке едва различался узор в виде соцветия гортензии. Скорее всего, какая-то памятная вещица. Всякий раз, когда женщина проверяла время, ее взгляд мрачнел, брови сходились к переносице, а нога под столом начинала отстукивать каблуком беспокойный ритм. Вероятно, у нее все-таки была назначена встреча, однако женщина не порывалась никому звонить и не смотрела на дверь. Лишь все больше нервничала с каждой минутой и все чаще подливала виски в стакан.

Она была уже пьяна, когда Тейт собрался уходить. Хотя никакого детального плана он так и не придумал, продолжать торчать в баре не имело смысла. Решив для начала поймать попутку где-нибудь на окраине, Тейт коротко попрощался с незнакомкой и поднялся из-за стола, как вдруг она схватила его за край куртки:

– Стой. Может, тебе еще как-нибудь помочь? Если хочешь, я могу подвезти тебя куда нужно…

Тейт замер в недоумении. Он в принципе не привык, чтобы ему предлагали помощь, но еще удивительнее было услышать подобное из уст подвыпившей незнакомки. А впрочем, этому-то удивляться как раз не стоило. Видимо, женщина все же ждала от него благодарности – в той форме, в которой ее часто желали выразить многочисленные подруги Гленды, крайне болезненно воспринимавшие отказы.