– Не потеряете. Вы не потеряете ее, если постараетесь понять. Вы же навсегда останетесь ее мамой.

Вой сделался невыносимым – плюс скрежет, от которого того и гляди начнет биться стекло.

– Ну, ступай, – произнесла хальмони и махнула рукой, вытирая глаза. – Присцилла дома, а тебя ждет папа.

Я отпустила дверь, в груди резко кольнуло. Это был наш с ней последний разговор? Слишком уж важный это миг, нельзя все сворачивать так поспешно.

Пока двери закрывались, я успела увидеть ее лицо, на нем мелькнуло неожиданное понимание: брови сведены, глаза блестят, будто бы от узнавания.

Я улыбнулась, глотая слезы.

– Спасибо, миссис Джо. И… скоро увидимся.

Ответить она не успела, двери захлопнулись, а я шумно выдохнула. Нет, мне правда пора домой.

Я шла к Присциллиной квартире, а во дворе эхом отдавались разные звуки: где-то моют посуду, где-то смотрят телевизор. Потом я увидела саму Присциллу: она сидела на ступеньке перед входной дверью, окруженная складками блестящего голубого платья, закрыв ладонями глаза.

Я помедлила. Она, наверное, смутится, если я увижу ее в таком виде.

Но Присцилла подняла голову, ощутив мое присутствие прежде, чем я успела что-то сказать. Так оно будет всегда.

– Сэм?

– Привет, – ответила я, слегка махнув рукой. – Это… извини, что беспокою. Просто… ну, я видела, как вы ругались с мамой, и решила убедиться, что у тебя все в порядке.

Все ее лицо было в туши, размазавшейся от слез.

– Стыд какой.

Она умолкла, вытерла лицо руками, горделиво распрямила спину.

Я села напротив, прямо на пол.

– Мне очень жаль, что вечер закончился вот так.

По ее щеке сползла еще одна слеза, и, вытирая ее, Присцилла рассмеялась: