– Да ладно. Чего жаль-то? Ты ж в этом не виновата.

– Ты тоже.

Она подняла глаза в подтеках размазавшейся косметики:

– Что?

– Ты не виновата в том, что твоя мама тебя не понимает. – А что бы я хотела услышать по ходу скандала с мамой?

Присцилла глубоко вздохнула.

– Уж поверь, это я прекрасно знаю. Знаю, как иногда ночью хочется кричать в подушку. Когда сознаешь, что вы с мамой живете на разных планетах. Когда тебе кажется, что ей плевать на твои чувства, ей важны только собственные закидоны. – Присцилла посмотрела на меня с любопытством. – А вот у тебя, похоже, классные предки. Разрешают тебе буквально все.

Я рассмеялась:

– Ну, нет, далеко не все. А еще… я только сейчас поняла, как мне повезло.

Потому что моя жизнь выглядела так: мама каждый вечер садилась со мной за кухонный стол, чтобы удостовериться: я никуда не сбегу, пока не разберусь с теоремой. Если я шла ночевать к подруге, она перед этим выпытывала у ее родителей все подробности. Лишала прогулок за то, что я забыла в раздевалке новый телефон. Утром в субботу рывком раздергивала мои шторы, чтобы я встала и не опоздала на футбол. Моя мама. Она всегда была рядом. Заставляла делать то, чего мне делать не хотелось, будила во мне азарт. И руководствовалась той же надеждой, что и моя бабушка, только выражала ее в другой форме, лелеяла в новом варианте.

У меня тоже слезы навернулись на глаза.

– Твоя мама всего лишь хочет, чтобы ты была счастлива. Все совсем просто, только счастье она представляет себе иначе, чем ты. Так и ничего страшного. Неприятно, но ничего страшного. Мне-то все ясно. Я понимаю куда больше, чем тебе кажется.

Куда больше, чем раньше, еще неделю назад. Потому что я и сама изменилась. Потому что, попав в прошлое, научилась лучше понимать не только мою маму-подростка, но и саму себя. Отличать главное от второстепенного.

– Твоя мама тебя любит.

Такая простая, очевидная вещь, но я-то знала, как важно услышать эти слова, произнесенные вслух.

Присцилла бросила на меня мимолетный взгляд, и мне показалось, что на меня смотрит мама. А может, я это придумала. Я хотела, чтобы эти слова она услышала от меня, от своей дочери. Но в тот момент могла надеяться лишь на то, что мама ощутит себя нужной, почувствует, что она не одна, и у нее появится инструмент построения будущего, в душе освободится место для нежности, для того, чтобы время от времени снимать доспехи.

Присцилла грустно улыбнулась:

– Спасибо, Сэм. Знаешь… это так странно. Но ты, похоже, оказалась здесь в самое подходящее время.

В кармане завибрировал телефон.