Скоро поставили новую композицию – я не верила своим ушам.
– Отличная песня! – проорала я.
– А то! – проорали они в ответ.
Платье изумительно колыхалось в танце. Кружась, я вдруг почувствовала, что меня похлопали по плечу. Обернулась.
– Привет, мам! – крикнула я.
Даже во взрослом праздничном наряде – безупречно подогнанное лавандовое платье с запахом и серебристые туфельки – мама стала похожей на вредного подростка, когда скривилась, решив, что я слишком громко ору.
– Саманта!
У стола с напитками стояло несколько взрослых, все принаряженные и с лентами через одно плечо, как и мама: на лентах значились разные годы. Бывших королей и королев пригласили в этом году на бал – праздновалось столетие основания нашей школы.
Я посмотрела на мамину блестящую перевязь с цифрой 1995. Обалдеть.
– А папа с Джулианом пришли?
Джулиан приехал домой, чтобы повидаться с хальмони.
Мама кивнула.
– Да, прячутся где-то в углу. Папа едва не сбежал. Для него это настоящий кошмар.
Папа, в отличие от мамы, терпеть не мог свою старшую школу и был там настоящим отщепенцем. У него, видимо, была металлическая фаза.
– Нервничаешь? – спросила мама, оттаскивая меня от колонки, чтобы не орать.
Я подумала. В сравнении с маминым балом этот – сущая ерунда. Там ставка – вся жизнь, здесь – круглый ноль. Но увидев, как натянуты мамины нервы, я поняла, что мне тоже не все равно. Хорошо бы победить – мама обрадуется. Хотя – теперь я это знала – она ничего от меня не требует, а ее личные закидоны – всего лишь ее личные закидоны.
– Ну, немного… – ответила я честно. – Просто… пара недель тяжелых выдались.
Мама кивнула:
– Верно. Из-за хальмони.