Только уж очень старым выглядел этот скит. Честное слово, у нас в городе бревенчатые дома, которым «в обед сто лет», времен так называемого «исторического материализма», выглядели намного лучше и свежее. Я постоял перед дверью, толкнул её от себя, попытался потянуть на себя, уцепившись ногтями в доски, — бесполезно. Она словно вросла в проём от времени.

Я направился дальше. Еще метров через пять закончился этот сруб, начался второй. Проём между ними оказался забит двумя почерневшими от времени толстыми вертикальными плашками.

Ворота обнаружились чуть дальше. Гигантские створки из почерневших трехсантиметровых в толщину досок два метра в высоту и по два метра в ширину каждая были настежь распахнуты уже давно, практически вросли в землю. Но не сгнили, оставались крепкими, твердыми.

— Лиственница что ли? — мелькнула мысль.

Я осторожно шагнул на пустой двор или скорее, судя по размерам, небольшую площадь. Хорошо жили отшельники когда-то! Поверхность двора была покрыта почерневшими от времени, но отнюдь не подгнившими деревянными плашками, как тротуарной плиткой. Площадь окружали дома, пугая пустыми глазницами проемов на месте окон и дверей.

Посередине площади возвышалась шестиугольная бревенчатая башня высотой в пару этажей с конической крышей из деревянных плашек и покосившимся крестом.

Окна, точнее, пустые проемы, в этой башне были на уровне второго этажа. Я, не торопясь, стараясь ступать максимально тихо, обошел башню вокруг. Обнаружил вход на противоположной от ворот стороне.

Вокруг стояла непривычная тишина. Периодически раздавался скрип раскачивающихся ставней окон или дверей. Первый раз, когда скрипнуло, я чуть не подскочил, развернулся, готовясь немедленно ударить параличом.

Напротив входа в башню находилась (опять же с дверями настежь) старая небольшая церквушка. Я заглянул внутрь. Увы, всё было ободрано, оборвано и растащено. Остались лишь одни голые бревенчатые стены. Только простой деревянный крест, прибитый над входом, да крест на покосившемся куполе свидетельствовали, что сюда когда-то ходили молиться.

Магическим зрением я не увидел ничего — абсолютно пустая серость без малейших признаков жизни.

Наступила очередь осмотра помещений. При этом не забыть, что где-то, по словам Еремеича, спрятались инквизитор и его служка. Кто такой служка, лесовик не сказал, поэтому я готов был увидеть и нечто вроде колдунского шишка до обычного человека, служащего церкви.

Я зашел в первый попавшийся дом. Дверь, как таковая, и окна отсутствовали. Пустое большое помещение с русской печью. Полы крепкие, не гнилые, поэтому я, не опасаясь провалиться, прошелся по периметру, высматривая возможный люк в подпол или в подвал. Не обнаружив ничего интересного, я вышел во двор и направился в соседний дом.