Приблизившись к крыльцу, У Ма сделал серию выверенных жестов, заметных из-за своей неторопливости даже в сгустившейся темноте. Вслед за Машей Вольгерд расшифровал их без труда. При этом чужой голос буквально ввинтился ему в мозг:
-
Вольгерд от неожиданности подскочил в кресле, чуть не подавившись и напрочь забыв про увечную ногу. Та сразу напомнила о себе, вынуждая схватиться за подлокотники.
Нет, это был не голос, не совсем голос – в земных языках не существовало точного определения этому феномену, но внутренняя робжиптанская речь и правда существовала! Она оказалась чем-то более глубоким, чем зримые символы жестового языка, набор которых достаточно было запомнить. Голографистов обманывали, утверждая об обратном! К собеседнику «синеокие» обращались еще и образами, передающими ощущения с внушительным шлейфом личной истории.
Раньше Вольгерд ни разу не ощущал ничего подобного, общаясь с эриданцами по голосвязи или лично на станции «Дружба». Ему, как и всем землянам, включая коллег-сталкеров, мешал непреодолимый ментальный блок. Однако благодаря Маше и ее необычному дару, Борич, кажется, превратился немного в инопланетянина.
Он увидел (и невозможно было сейчас солгать!), что У Ма действительно счастлив встретить Машу живой. Это не было обычной вежливостью. У Ма переживал за нее, так как считал себя виноватым. Отправив письмо по просьбе Тускара, он невольно поставил ее на грань смертельной опасности, потому что трюк сработал не так, как задумывалось. У Ма не нашел нужных формулировок. Основу текста ему предоставил Тускар, но он мог бы внести в него правки, если б счел нужным – а он не счел, он был недоволен и раздражен, что приходилось участвовать в обмане, и максимально дистанцировался.
Вот о чем думал эриданец, посылая в Машино окно сигналы облегчения, радости, признания вины и просьбы о прощении. Сигналы с поясняющей историей – и Маша их приняла. Она мысленно отправила в ответ:
«
«