Схватив пульт, он выпрямился, прислушиваясь к ее стремительным легким шагам. Маша шла по коридору, ведущему к его двери. Она думала о нем и делала это столь усердно, что пробила установленный им блок, как пушечное ядро соломенную крышу.

Застигнутый врасплох, Борич засуетился. Перед Машей ему тоже не хотелось выглядеть слабым, но он слишком резко надавил пальцем на кнопку антиграва, из-за чего его подкинуло прямо с места к потолку. Костыль с грохотом вывалился из под мышки, в глазах полыхнуло от довольно-таки чувствительного столкновения с преградой. На лбу начала набухать солидная шишка.

А Маша уже стучалась в дверь:

- Вольгерд, это я. Можно войти!

- Да-да! – крикнул он, потирая лоб и восстанавливая целостность кровеносных сосудов. – Заходите! То есть заходи.

Он неловко перевернулся в воздухе. Голова теперь оказалась ниже плеч, а живот, закованный в жесткую «бочку», притянуло к старинной люстре, и та скрипуче закачалась. Он попытался схватить ее за один из плафонов, но с первого раза промахнулся.

Маша вошла в гостиную и огляделась. Скрип раскачивающейся на цепях люстры ее насторожил.

- Вольгерд? – Она не видела его.

«И слава богу!» – Вольгерд барахтался над кроватью в попытках принять привычную ориентацию в пространстве.

- Все в порядке? Ты где?

«Да что ж такое! – с сарказмом в собственный адрес высказался он, тыкая в кнопки пульта. – Зря не слушал инструкции «доброго доктора», слушал бы – не позорился бы!»

- Я в соседней комнате!

Заметив под потолком копошение, Маша застыла на пороге. Ее глаза расширились:

- Тебе хуже? – почему-то пробормотала она.

«Нет, мне очень хорошо!» - с непреходящем сарказмом подумал Борич.

- Я занимаюсь физкультурой. – Он спустился наконец, разобравшись в настройках. – Врач прописала.

На губах девушки наметилась нерешительная улыбка:

- Воздушная эквилибристика?

- А что еще мне остается? Нормально ходить ногами мне запретили.

Маша выглядела великолепно – хоть заново с ней знакомься. Чисто вымытые пушистые волосы создали волшебный ореол вокруг сияющего личика. Синяки под глазами почти ушли – спасал живой взгляд, полный радости от встречи с человеком, которому она считала себя обязанной. Тонкий, едва уловимый аромат духов наполнил комнату, и Вольгерду понравился ее новый запах. Он одобрил и далекое от вычурности черное платье с белыми вставками, и небольшие серьги в ушах, гармонирующие по цвету с одеждой, и аккуратные туфли-лодочки на среднем каблуке. Наряд ей шел, отвечая сдержанным манерам, которыми она покорила его в их первую встречу под дождем.