— Молодой мастер похвалил, что я взялся за ум и сказал — как разделаюсь с Орденом, то мне будет место в его втором десятке. Ты б знал, как пыжился мой отец!

— Ну вот, лодырь, — новость меня немного расшевелила, вырвала из бесконечного круга размышлений. — А говорил, что это тебе не пригодится.

— Ага, неправ был. Считай — должен. Пусть простой ватажник те в Академии и даром не нужен. Но долг на мне есть. Держи!

Я ухватил протянутую руку за предплечье, стиснул до побелевших пальцев. Отпустил, только когда Гунир крякнул, признавая поражение. Долго смотрел ему вслед с кривой улыбкой. Затем заметил ещё кое-кого.

— Дарит! Подойди, разговор есть.

— Чего тебе? Дай угадаю. Ты снова хочешь что-то узнать. Только для этого я тебе и нужен!

— Что поделать, если ты и впрямь в этом хорош?

— Лесть? Это я люблю.

Дарит щёлкнул пальцами, снова вгрызся во что-то непонятное, пахнущее хлебом, и с полным ртом невнятно произнёс.

— Спрашивай.

— В правилах написано, что каждое новое звание в иерархии Ордена даёт выходцам Нулевого возможность вытащить из-за границы ещё кого-то. Как ещё это можно сделать? Прорваться с Воина и переехать в третий?

— Ну, ты, — парень подавился и, откашлявшись, повысил голос. — Ты, пастух! Хоть иногда отвлекайся от медитации, открывай глаза и смотри вокруг. Что ты видишь?

Мне под нос сунули недоеденный кусок. Не найдя подвоха, я осторожно описал увиденное.

— Лепёшка какая-то. Свежая.

— Лепёшка?! Это лучшая сдобная булка моего квартала!

— И чё? — я повторил любимый вопрос Гунира.

— Кто её печёт, по-твоему? Воин? Кто ставит тесто, греет печь, продаёт в лотках, толкаясь на улице? Кто нам разносит еду, глупый пастух?

— Хватит оскорблять. А то дам по шее. Не думаю, что Воины. Обычная Закалка.

— Правильно, пастух! — отмахнулся от моего предупреждения парень. — Плати подушный налог и можешь хоть весь свой посёлок сюда выписать.

— Весь не надо. И сколько?