Ничего, матушка здесь. Она спустилась, она рядом. Однажды она выкрала его из объятий смерти, поможет и теперь. Не зря же Кара вглядывается внимательно в его затухающие глаза, ищет что-то… Она поможет! Он ведь был послушным псом…

— Нет.

— Кара!

— Матушка!

Санни и Талла просили, умоляли, обещали все богатства мира, которых никогда не имели, но колдунья была непреклонна.

— Он всего лишь человек, девочка моя. И ты, служитель, тоже не имеешь права ни о чём меня просить. Я потратила слишком много сил, выдохлась и устала. Пришёл черёд забрать то, что я давала охотникам на время. Я дала каждому из них жизнь. И теперь она моя.

— Пожалуйста! Мама! Матушка! Кара, прошу тебя!

Пощёчина. Звонкая, тяжёлая. Талла аж завалилась на спину от удара, но, поднявшись, не промолвила ни слова и не прикрыла пылающую щёку ладонью. Лишь буравила мать взглядом, полным ненависти.

Кара переложила косу на плечо, с наслаждением запуская пальцы в густые пряди. Сладко вздохнула, точно напилась после жары, и спустилась в зал.

— Не печальтесь, дочери мои! Не тревожьтесь! Охотники служили мне верой и правдой, но ни один пёс не должен пережить хозяина. Они исполнили свой долг и отдают последние крохи сил, чтобы мы с вами могли жить дальше.

Совсем юная колдунья поёжилась, свернулась комочком в своём кресле:

— Вы убиваете их? — дрожащим тонким голоском спросила она.

— Нита, милая, они уже были почти мертвы, когда я нашла их! Все годы их службы — дар, за который стоит благодарить! Тогда я забрала их смерть, теперь же могу забрать жизнь, ибо она моя по праву! Смотрите, дочери! Смотрите и запоминайте! Прежде вы лишь спасали, вытягивали болезни из неблагодарных людишек. Смотрите, что бывает, если тянуть из них не смерть, а жизнь! Смотрите, что мы можем, что должны делать!

Кара правда переменилась. Будто стала выше ростом, шла величаво, медленно, кожа её светилась, прозрачно переливалась искрами колдовства. И волосы… стали почти невесомыми, вспархивали от каждого движения, колыхались, как водоросли в ледяной воде.

— Прекрати!!! — Талла взвизгнула слишком рано. Не научил её Верд подкрадываться к врагу неслышно, молчать, задерживать дыхание, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Да теперь уже, наверное, и не научит.

Талла взвизгнула слишком рано. Раньше, чем вскинула руку, сжимающую хвост искрящейся синей ленты, точно сплетённой из лунного света. Она взвизгнула до того, как успела хлестнуть Кару колдовской плетью и только поэтому не успела.

Кара сложила щепоть первой, но не сама остановила дурную. Насмехаясь, издевательски изогнув брови, она заставила верного пса исполнить последний приказ, прежде чем издохнуть.