Пройдя за кровать, Алик с улыбкой посмотрел на пару дежурных копов, которые открывали ящики тумбочки, ухмыльнуться фармакологическим и электрическим средствам, используемыми Лоренцо при исполнении семейных обязанностей. Увидев вошедшего Алика, они вскочили, с видимым сожалением задвинув ящики с сокровищами.

Саловиц театрально взмахнул ручкой, и один из полицейских сорвал одноразовую простынь, которой прикрыл труп коронер. Алик сделал шаг вперед, чтоб лучше разглядеть тело.

Покойный был темнокожим мужчиной, скорее всего африканцем, вскрытым, как консервная банка — кто-то нанес чудовищный удар по его голове, в районе рта, в результате чего челюсть стала свисать на тонкой полоске кожи. Основываясь по размеру и глубине раны, Алик решил, что это было сделано топором, а не мачете, или мечом.

«Удар такой силы способен нанести только впавший в боевое безумие викинг, — решил он, рассматривая разрез, — обычному человеку на это просто не хватит силы».

Рядом с телом лежало современное скорострельное ружье, идентичное тому, из которого стреляли на Луне.

— Мистер Вскрытый… — начал Саловиц, и замолчал, не зная что сказать.

— ...был в той же команде, что и мистер Дробовик, — пришел к нему на помощь Алик, — Кто из криминальных боссов вооружает своих парней такими пушками? Ты знаешь таких людей, из числа банд Нью-Йорка?

Заданный им вопрос был во многом риторическим — он уже успел дать команду подчиненному ему искину ФБР искать в базе банды, вооруженные подобным оружием. Подобное оружие не было рабочим инструментом — это был статусный предмет, навроде маршальского жезла, напоминающий окружающим что вы больше не пехотинец.

У бандитов всё просто — чем выше ранг — тем больше пушка.

— Неа, — отозвался Саловиц, — в первый раз вижу.

— Распечатано аккуратненько, ничего не скажешь, — продолжил Алик, — изготовитель должен быть опытным оружейником. А поскольку это скорострельная пукалка, патронов нужно много.

— А до меня доходит куды ты клонишь, — расцвел детектив, — к тому, что патроны нужно постоянно дозаказывать, да? А у нас, Нью-Йорке запрещено производство усих опасных или токсичных соединений.

— Пока запрещено, — мученически вздохнул Алик, — Двадцать восьмая не за горами.

— Агась, — пожал плечами Саловиц, — двадцать восьмая грядет, и мы, как все прогрессивные люди готовимся к новому порядку. Я, например, на бумажную работу перевожусь, к чертям собачьим улицу.

Алик кивнул. Как и все агенты ФБР, он ненавидел Двадцать восьмую поправку: право всех граждан США фабриковать для себя все, что они пожелают, если это не угрожает жизни или свободе других людей или если они не собираются использовать это для свержения правительства.