— О небо! — воскликнул он, поднимая к потолку глаза и руки. — Зачем ты столь щедро одарило эту женщину, которая вытирает о твой дар ноги? Ты дало драгоценность ребенку, а он закинул ее подальше и забыл о ней! Эви, когда я понял, что могу полететь, я десять лет ничем больше не занимался, ни о чем не мог думать, пока не облетел все континенты, не поднялся так высоко, что солнце и холод прожгли мне мясо до костей! Вот женщины, — продолжал он, силясь улыбнуться, видимо, пораженный до глубины души. — Может отправиться куда пожелает, открыть себе мир до самых дальних пределов — а вместо этого сидит в горах, оплакивая несколько лет своей бескрайней жизни…

— Это моя жизнь, не твоя, — сказала она звенящим голосом, уже со слезами на глазах. — У меня был муж и царь — это было все для меня. Вся моя жизнь была в служении Ианте, и с твоим приходом она окончилась. Куда я могла уйти от Ианты?

— Ну конечно, тебе же с первого дня твердили, что олуди приходят ради того, чтобы вытирать носы иантийцам. Эта страна — лишь часть мира, крохотная часть, и весь он лежит перед тобой, только протяни руку! Ты же много раз говорила мне о том, как хочешь увидеть неведомые земли. Значит, ты и сама понимаешь, что твоя судьба не прикована к Ианте.

Он повел ее к креслу, стоявшему между окон. Евгения устроилась на его коленях, прижалась к груди, и густой голос загудел ей в ухо:

— Давай представим, что я остался на Земле, чему я сам был бы очень рад. И ты жила бы в мире и покое в своей Ианте, лечила людей, привечала художников, радовала всех своею красотой и мудростью. Твой муж мирно почил бы в своем замке в седой старости, успев задолго до того передать бразды правления сыну. Тот еще прислушивался бы к твоим советам, но его жена и дочери посматривали бы на тебя косо, как многие наши дамы сейчас. Ведь несмотря на годы ты осталась бы такой же молодой и красивой, и с опытом твоя сила — а красота это тоже сила, я вижу это глядя на таких как ты и Айнис — только росла бы. Лет через пятьдесят-семьдесят тебя из зависти и страха прогнали бы из любимой страны. Или, может быть, тебе самой все настолько к тому времени прискучило, что ты с радостью ушла бы сама. Или, предположим и такое, ты взяла бы власть в свои руки и стала еще одним Процеро. Какой из этих вариантов ты сама себе готовила, будучи царицей?

— Я не задумывала так далеко, — сказала она. — Не была уверена, что проживу очень долго. И потом, я рассчитывала развивать свои способности, только позже. А тогда у меня было слишком много обязанностей, и развлечений, и Хален… Мне не хотелось все это оставлять, а пришлось бы оставить.