Рука отца оказалась такой быстрой, что Тарварра не успела увернуться от пощечины. Момент — и ее щека уже горела от боли.

— Ну и суку же я воспитал! — Процедил он.

Глаза Тарварры яростно сверкнули, но этот угрожающий взгляд не произвел на Сайлона никакого впечатления. Отец даже не посмотрел на нее, зарывшись в раздумьях, когда она обиженно потирала ушибленную щеку. Нагнувшись к дочери, он прошипел:

— Скажи, за что бы ты отдала свою жизнь?

— За власть. — Без раздумий прорычала девушка.

Невесело улыбнувшись, отце с досадой покачал головой.

— И все? — Ухмыльнулся он, — Сомневаюсь, доченька. У тебя и так есть власть — я скоро умру, и ты займешь мое место, клан Многоликих твой! Но тебе мало, я ведь прав?

Тарварра злобно стиснула челюсти, но кивнула. Зачем врать и отнекиваться, если отец был прав?

— Что же еще тебе нужно? — Продолжил рассуждать он, — Не только власть, я знаю. Ты никогда не будешь сыта ею. Тебе нужно, чтобы тебя боялись. А этого не добиться без… магии.

— Как же ты догадлив… — Констатировала Тарварра, сложив руки на груди.

— И какой же еще дар ты хочешь? — Спросил отец, — Может, Безглазой? Или Невидимки? Ах, нет, кажется, я знаю — Мыслителя!

Эти слова мгновенно осели в памяти девушки. Она мало что знала о мыслителях, но даже зная лишь общие черты их дара, понимала, что это точно было тем, в чем она нуждалась.

Она рассмеялась отцу в лицо, с детским озорством болтая ногами, свешанными со стола:

— Да. Ты всегда знал, чего я хочу, папочка.

— А не думала ли ты, что это до добра не доведет?

В ответ девушка лишь усмехнулась.

— Ты безумна. — Прошептал отец.

— И что ты сделаешь со мной? — Поинтересовалась она, одной рукой рыская по столешнице, заваленной книгами и бумагами, — Остановишь меня? Посадишь в темницу? Убьешь?

Поцокав языком, отец потупил голову:

— Наверное, я хотя бы попытаюсь остановить тебя, образумить.