Но в этот раз он не ощутил кровь во рту, в этот раз надломилась магия. Часть Силы, контролировавшая тени, вдруг перестала отвечать, словно бы он попытался шевельнуть отсутствующей частью себя. Словно бы его эррэ, его невидимый двойник, лишился руки или ноги.

— Господин, что происходит? — Нисса не могла видеть действие магии, но она видела его лицо, моментально исказившееся внутренней болью.

Арон не ответил, всматриваясь внутрь себя, в то, как отчаянно извиваются нити Силы, пытаясь проникнуть в отсеченную часть эррэ. Уже сейчас он мог сказать, что повреждение скоро исчезнет, почти так же быстро, как восстановилось тело. Разум его тем временем подбирал, анализировал и отбрасывал гипотезы, могущие объяснить происходящее, пока одна из них не зацепилась когтями-якорями за многие, прежде непонятные, моменты в жизни Тонгила-прежнего, объясняя вещи, которые он наивно принял как данность.

— Господин? — повторила девушка.

— Неделю назад меня случайно зацепило одно заклинание, — сказал Арон первое относительно правдоподобное объяснение, которое пришло в голову. — Я полагал, что последствий уже не осталось, но, как видишь, ошибся.

— О-о, — голос Ниссы наполнился сочувствием. — Господин, если я могу чем-то помочь…

Арон криво улыбнулся:

— Раз уж у нас сегодня не получится… ближе узнать друг друга… Расскажи мне о своей стране. О ваших обычаях, богах, о жрецах и магах.

Не самое подходящее состояние — с явившемся ему откровением — чтобы слушать и воспринимать истории, но Арон не хотел покидать покои рабыни через столько краткое время. Стража будет говорить о его новом увлечении, но они должны говорить именно то, запланировал он.

— Хорошо, господин, — послушно отозвалась девушка, не выказывая удивления просьбе.

Она сидела на широкой кровати, поджав под себя ноги, все в той же короткой тунике, ничего не скрывающей; нежный голос лился напевным речитативом. Арон, одевший брюки и рубашку, но поленившийся последнюю застегнуть, слушал, полулежа, подперев голову рукой. Рассказывала Нисса интересно, и что-то могло ему пригодиться; но за рассказом следила лишь часть сознания, вторая продолжала и так, и этак прокручивать самую вероятную гипотезу, от которой хотелось одновременно и рассмеяться, и разбить либо сжечь что-нибудь. Желательно магией. Так он, наверное, и поступит — позже, когда останется один. Ни к чему пугать Ниссу видом своего нервного срыва.

Проклятие, о котором так небрежно упомянула некромантка. Ее манящие, дразнящие духи, ее откровенное платье, — целью Эвиты не было соблазнить его. Вовсе нет. Просто напомнить о том, что он потерял возможность любить женщин.