— Они?

— Высший свет… знаете, поразительное умение показать человеку его место… раньше… было сложнее, что ли? Помнится, когда нас впервые пригласили на бал, я… я ждала волшебства. Ведь это же бал. И пусть я уже не юная барышня, но все равно… цветы, музыка, блистательные кавалеры… конечно, замужним женщинам не положено мечтать о блистательных кавалерах…

— Кто сказал?

— Общественная мораль, — Анна вдруг поняла, что дышится легко. И ветер, сорвав горсть белых лепестков, закружил, завьюжил, отвлекая. Ему, засидевшемуся в камне, теперь хотелось играть.

— Общественная мораль — весьма сомнительный ориентир.

— Я тогда этого не знала… была разочарована.

— Моралью?

— Скорее обществом. Знаете, как-то сложно блистать, когда тебя не замечают. Никанор тогда очень потратился. Платье, костюм… взял на прокат драгоценности. После у меня появились свои.

— Изумруды?

— И они тоже, — вопрос не показался бестактным. — У Никанора… сложный характер. С клиентами приходилось быть вежливым, хотя порой его раздражали и их манеры, и глупость… он как-то сказал, что сделал на чужой глупости состояние, но она все равно не перестала злить его. Дома он срывался. Мог наговорить гадостей. Бывал резок. Язвителен. Когда… еще раньше, когда денег не было… он не умел просить прощения. Замолкал. Отстранялся. И это было тяжело. Потом стал покупать. Сперва цветы и конфеты, затем драгоценности. Почему-то он считал, что чем дороже подарок, тем… искренней, что ли, извинение. Поэтому драгоценностей у меня много. Он до сих пор продолжает их присылать.

— А его… нынешняя супруга?

— Она очень умная женщина. Не чета мне.

— Вы знакомы?

Глеб шел медленно, а с другой стороны к ноге Анны прижимался Аргус, который то и дело отряхивался. Ему тоже не понравилось в гостях.

— Когда-то Никанор счел нужным представить нас друг другу. Потом мы переписывались. Иногда она спрашивала у меня совета. Вам это кажется странным?

— Скажем так, не совсем обычным.

— Нам нечего делить. Наш брак с Никанором умер задолго до развода, но он хороший человек, и мне хотелось, чтобы он был счастлив. Почему бы и нет?

Сумерки приближались.

Они наступали с востока, прохладой, комариным звоном, который заставил поспешить, потому что защитным амулетом Анна не обеспокоилась.

— Действительно, — эхом отозвался Глеб и тотчас встрепенулся, встряхнулся, став неуловимо похожим на Аргуса. — Анна… возможно, вам стоит обратиться к бывшему мужу. Здесь затевается что-то сложное, завязанное на земле и деньгах, поэтому вам не помешает поддержка. Я могу многое, но… вынужден признать, что подобные игры… как бы это выразиться, слишком сложны для меня.