Они стлались над рекой, укрывая и воду, и сероватые, невзрачные с виду прибрежные особнячки, жить в которых было сущим мучением, и мосты. Дымы расползались грязною шалью, и в них тонули звуки, что протяжные голоса речных пароходиков, что заводские гудки, что людской гомон.

По утрешнему времени на вокзале было малолюдно.

Пахло железом. И еще, пожалуй, канифолью, но этот, второй, запах был слабым, едва различимым. Часы на выложенной из серого камня башенке, показывали четверть восьмого, время для визита не самое подходящее, и Анна вздохнула.

Город ее подавлял.

Он был слишком огромен, чересчур многолюден и роскошен, и она, оказывается, успела отвыкнуть от всего этого, и теперь растерялась.

— В гостиницу? — Глеб успел и грузчиков отыскать, и отдать им распоряжения, и его кофр, и собственный багаж Анны, и все ее коробки с коробочками ныне аккуратно и с предельной осторожностью выкладывались на тележку.

— У меня дом есть, но… и вправду, лучше в гостиницу.

Анна не помнила, сдавался ли дом в нынешнем сезоне, и пусть по условиям она оставляла за собой право остановиться в нем, но сама мысль о том, чтобы вторгнуться вот так в чужую жизнь, была ей неприятна.

Тем паче, в Петергофе она ненадолго.

Так стоит ли…

В «Короне» ей случалось останавливаться и прежде. Когда-то случилось и жить полгода, пока купленный Никанором особняк обустраивался по его вкусу.

Ничего не изменилось.

Та же красная дорожка с зеленым бордюром. Белый мрамор. Позолота, которой, быть может, и многовато, но весь этот пафос глядится, как ни странно, гармонично.

Апельсиновые деревца в кадках.

Розы.

И лакей, что умеет кланяться не угодливо, но сохраняя достоинство.

Здесь были рады гостям, вне зависимости от вида их, понимая, что оный вид может оказаться обманом. Здесь умели угадывать желания, порой и те, которые неприлично было произносить вслух. И все знали, что, стоит обратиться с просьбой, как ее исполнят. Если, конечно, дорогой гость готов будет расстаться с означенной суммой… впрочем, здесь и эту готовность умели определять.

И к капризам гостей здесь относились с пониманием.

А потому Аргус был удостоен лишь взгляда.

Гости, они бывают разными.