Змеи упали на землю, чтобы войти в нее.

– Почему? – тихо спросил Глеб, провожая змей взглядом.

– Полагаю, большей частью из-за денег. Но потом спросим. Если, конечно, будет у кого… знаешь, меня всегда удивляла та наивность, с которой люди полагают себя умнее прочих.

– Давид? – тихий оклик заставил людей оживиться. – Давид, ты…

Она сделала шажок, близоруко сощурилась, вглядываясь в ночь, которая для нее была непроглядна. А кто-то из пришлых передернул затвор.

– Стой, – его остановил тот, кого Глеб решил убить. Просто потому, что на жизни этого человека держались остальные, он привел их к дому.

Он убедил, что дело того стоит.

Заплатил.

И держал всех своей уверенностью.

– Не хватало шума…

Он вышел из-под полога, шагнул к женщине, приобнял ее. И упал до того, как успел нанести удар. Из руки выпал нож, и клинок блеснул в полутьме.

А ограда пришла в движение.

Она налилась чернотой, той угольной, непроглядной, которая будит в душах человеческих потаенные страхи и воспоминания о временах, когда во тьме жили чудовища.

Они и сейчас здесь.

Стозевны.

Стоглазы

Когтисты и голодны. Глеб почувствовал, как натянулась ткань мира и, привлеченные пролитой кровью твари, изготовились сделать шаг.

Кто-то охнул.

– По-моему, достаточно, – Земляной отряхнулся, и тьма слетала с него комьями грязи. В следующий миг мир стал прежним, разве что граница все еще ощущалась нестабильной. – И это вас касается…

Он сдернул полог.