Маги и только они.

А люди честные, они же правды хотели… и в это человек верил.

Кто-то плакал.

Каялся.

Кто-то крестился широко, размашисто, заверяя, что больше никогда…

…и Анна терялась, не понимая, как вышло так, что все эти, столь разные по сути своей люди, вдруг объединились в желании убить людей других, с которыми, если подумать, они и знакомы-то не были. А главное, что суд этот, о котором вновь же поползли слухи и весьма неприглядного свойства, заставил город замереть.

Насторожиться.

И в настороженности этой Анне виделась все та же ненависть.

– Не понимаю, – она с наслаждением вдохнула горячий воздух, который обнял, согрел, утешая Анну. – Почему они винят вас?

Люди, которым было разрешено присутствовать на процессе, покидали здание суда неспешно. Кто-то останавливался, завидев Анну и ее мужа, кто-то, напротив, спешил убраться подальше и от судейских, и от некромантов, кто-то плевал под ноги.

Смотрел исподлобья, и во взгляде этом Анне мерещилось обещание.

– Потому что в ином случае придется признать, что виноваты они сами, – Глеб спускался медленно, опираясь на трость. Ноги его еще слушались плохо, правая и вовсе отказывалась сгибаться, отчего походка Глебова стала нехорошею, ковыляющей. – А это тяжело. Куда проще найти врага…

Алого монстра, которого не задело ни разломом, ни огнем, люд спешно огибал, будто опасаясь, что мотор причинит им вред.

Не причинит.

Уже завтра его отправят в Петергоф, чтобы там прицепить к составу, который пойдет на Север.

Их ждут.

И ждут, как виделось Анне с немалым нетерпением. Письма вот едва ли не каждый день приходят.

…дом готов.

…и планы на строительство тоже. Земля расчищена, фундаменты залиты, и стены будут возведены в кратчайшие сроки…

…новые оранжереи, которые, как Анне обещали, будут не хуже императорских, а то и лучше, просторней…