— Откроем? — полюбопытствовал Другош. — Страсть как знать охота, что там.

— Сначала на берег.

Скоро пристали в удобном месте и вывалились все на сушу. Мигом — разводить огонь. Захлопотал Калуга, собираясь готовить горячее для всех, а для тех, кто вдоволь накупался — в первую очередь, пусть и жарко нынче, пока плыли, уж и обсохли почти. Мужики сгрудились вокруг вынесенного на берег ларя, примеряясь так и эдак, как его открывать: ключа от солидного замка ни у кого, конечно, не было, а ломать крышку — значит, открыться перед Любором. А другой ларь, целый, взять было не откуда.

— Дайте я поворожу над ним, — усмехнулся ватажник Вогуль. Пошарил по поясу и снял с него увесистую связку хитро изогнутых железных палочек.

Недолго пришлось ждать, как справится он с не слишком сложным запором. Громко щелкнуло — и уже занявшиеся было разными делами мужи все, как один, обернулись.

— Ох ты ж… — в сердцах витиевато выругался Вогуль. Не утерпел, открыл крышку первым.

Ватажники потянулись ближе, но пропустили Рарога, когда он вышел вперед. Склонился над головой Вогуля — и глаза аж ослепли на миг от омытого водами волани сияния слитков — побольше и поменьше — чистого золота, что лежали внутри, наполняя ларь до половины. Оттого-то он был нестерпимо тяжелым.

— Казарское золото, — хмыкнул Рарог, заметив знакомое клеймо.

Взял один холодный слиток и взвесил в ладони, а после бросил обратно. Такое добро ему не надо вовсе, иначе поплатиться можно за него жестоко. Уж на то Любор успел ему намекнуть — да что там, едва не прямо сказал. Раз уж он дружбу с козарами водит, которые кочуют по южным степям между Лагонкой и Воланью, то платы такой, уж неведомо за что, он ждал давно. Неспроста. Может, делились с ним козары данью, которую брали с купцов за то, что они через земли их пройдут. To ли откупались от чего: то дело их. Да если дорожка золотая у княжича Долесского протоптана на юг, то отказаться он от нее уже не сможет.

— И что, мы ничего себе отсюда не возьмем? — с надеждой в голосе пробормотал за спиной Калуга.

Ватажники захмыкали с сомнением. Тут уж всякому ясно, что и крупицы самом малой не сковырнешь, чтобы княжич не заметил после. А проверять он, верно, на месте вздумает.

— Брать ничего нельзя, — на всякий случай одернул парня Рарог. — Я все пересчитаю. А после проверю. Кто руки свои сюда протянет, тому отсеку вмиг — не пожалею.

Мужики заворчали, конечно, да больше притворно, потому как сами понимали, что с козарским золотом не пошуткуешь, а особенно с тем, кому оно предназначалось. И вся недавняя милость Владивоя может быстро оказаться перечеркнутой лютой немилостью Долесских правителей.