— Что? Что случилось? — тихо заквохтала Драгица, тоже стараясь лишнего стороннего любопытства на них не обратить.

— Хорошо все, — еле выдавила Гроза, трясясь, как заячий хвост.

Утерла крупные бисерины пота со лба и над губой — кажется, прошло. И верно — Рарог уже вынул руки из котла, сам же недоуменно их разглядывая. А вода продолжила бурлить, перекатываясь и пофыркивая, словно ничего и не было. Подошел к находнику посадский лекарь Шорох, чернявый невысокий мужичок, которого знали все в округе, и даже княжескую семью он лечил, коли надо было. Приготовил уж он и тряпицы, разрезанные на длинные полоски — чтобы ладони ему обмотать. И замер, едва взяв Рарога за руку. Пробормотал что-то неразборчиво и, кашлянув, повторил громко:

— На его руках нет ожогов.

И Рарог вытянул их перед собой, показывая всем, что кожа его, хоть и покраснела, но вовсе не обварилась. Владивой нахмурился, а люди загомонили сначала озадаченно, а после и восхищенно. И отрадой на сердце легли первые возгласы:

— Не виновен он! Не видите, что ли? Раз сами боги уберегли, сама сила Огня Сварожича его не покарала!

Гроза прижала руку к груди, пытаясь улыбку сдержать. Может, и не придется и через вторую часть испытания проходить, если сейчас люд за Рарога вступится. По телу еще гуляли короткие горячие вспышки, и трудно было собрать мысли воедино

— малая заминка оказалась кстати. Но Владивой будто и не услышал раззадоренных выкриков посадских. И ошеломленного взгляда лекаря, который все осматривал и осматривал руки Рарога, словно ждал, что хоть какой-нибудь, хоть малый ожог на них появится — это ведь после того, как он держал их немало в кипятке.

— Теперь второе испытание, — прогремел на всю округу князь — и все стихло от звука его голоса.

Люди замерли снова на своих местах, словно бы в один миг позабыв, как только что хотели Рарога с миром отпустить. Гроза сомкнула перед собой руки, чувствуя, как подрагивают они слегка от страха за Рарога и от волнения. Но находник с виду ничуть решением Владивоя не опечалился.

Подошли к нему трое кметей и проводили, едва под локти не поддерживая, на небольшую лодку что стояла на отмели. Толкнули и запрыгнули — та опасно закачалась, но гриди быстро выровняли ее и сели на весла. Двое гребли, а третий тем временем принялся связывать находнику руки и ноги. Глубина Волани тут была велика: любая лодья пройдет легко — дно обрывалось резко, уходило вниз песчаной осыпью. Ногами не всякий отважится достать.

Гроза уже ощущала в себе эту темную глубину. И прохладу матери-реки, ласковую, но строгую. Она смотрела во все глаза, как убирает руки гридь, закончив связывать Рарога, как что-то говорит ему, а после толкает в спину — и тот падает, ударяется о водную гладь, скрываясь на мгновение за пеленой брызг. А после — только тишина и мерное покачивание речных волн. Гроза видела Рарога ясно через темную толщу воды. Видела словно бы взором собственным, как подхватывает его могучее течение, словно осенний листик, случайно упавший с дерева — и несет дальше. Не дает на дно камнем упасть, но и на поверхность не выталкивает — ведь тогда это будет обозначать, что не приняла. А значит — убийца.