Я вытащил из принесённого пакета две пары рабочих хлопчатобумажных перчаток, два рулона скотча, рулон пластиковых мешков для сбора палой листвы, и несколько синтетических. Натянув перчатки и стараясь дышать ртом, я принялся за подготовку Маккуина к отправке в последний путь. Тело совершенно окоченело, поэтому дело подвигалось медленно — приходилось прилагать достаточно усилий для того, чтобы примотать руки к туловищу, а колени и ступни свести вместе (идею с расчленением я отмёл сходу — мне всегда претило избавляться от трупа таким диким способом). Наконец, через полчаса, когда пространство тупика погрузилось в вечерний полумрак, я критически оглядел результат своего труда. Передо мной лежал продолговатый кокон из мешковины, который скрывал ещё один, пластиковый, перехваченный в нескольких местах клейкой лентой. Вздохнув и моля Творца, чтобы на улице не оказалось пары особо любопытных глаз, я вскинул на плечо мешок со своей эйеринской одеждой, другою рукою ухватил «куколку» с телом Билла за щиколотки и поволок к выходу. Дождавшись, пока смолкнет звук мотора проехавшей мимо машины, я сначала забросил на заднеё сидение мешок с одеждой, открыл багажник и, вернувшись за Биллом, подтащил его к «мустангу». Поднатужившись, ежесекундно ожидая спиной вопросительного покашливания какой-нибудь любопытной леди, а то и полисмена, я забросил тело в багажник. Оно вполне ожидаемо не поместилось. Ноги (к счастью это были ноги!) пришлось буквально уминать всем весом своего тела, а потом и крышкой багажника. Когда, наконец, я плюхнулся на водительское место, то почувствовал, что пот с меня льет ручьем. Отдышавшись, я быстро погнал на север, попутно размышляя, не упустил ли чего важного.

К дому на берегу я подъехал уже в девятом часу. Всю дорогу поглядывал в зеркало заднего вида, ожидая красно-синего всполоха проблесковых маячков, но, как оказалось, переживал напрасно — ни Билл Маккуин, ни его близнец из другого мира полицейских сегодня не интересовали. Я заглушил двигатель и начал перетаскивать в лодку всё необходимое для морских похорон. Когда я занял свое место в моторке, она заметно осела — оставалось только надеяться, что хозяин лодки не ошибся насчет волн и не соврал насчет способностей мотора. Прежде чем отъехать, я примотал к «савану» Билла завёрнутый в пластиковый пакет мешок цемента. Проверив надежность крепления груза, я завёл мотор…

Когда я снова ступил на твёрдую землю, с неба начали сыпаться мелкие мокрые снежинки — будто последний плач по Биллу Маккуину. «Любил ли его кто-нибудь?» — думал я, нажимая на педаль газа промокшей кроссовкой: «Кто-нибудь, кто мог бы пролить слезу если не над прахом, то хотя бы над местом его последнего упокоения? Вряд ли. Всем, кто мог бы сблизиться с ним, Билл отвечал злобой и агрессией. Была ли то основа характера или же только панцирь, которым он отгораживался от окружения? Сие ведомо одному Творцу. Но в чём-то я, Крейван Фланахэн и Билл Маккуин были схожи — своей чужеродностью по отношению к внешнему миру. Маккуин так и не смог стать „своим“. Сможет ли Фланахэн? Творец знает…»