— Доброе утро, как спалось?

Тэйка ответила на приветствие, но не на вопрос, ведь леди тоже могла услышать. Ох, нужно сегодня же после завтрака поговорить с маленькой ревнивицей, постараться объяснить, что папа не будет любить ее меньше. Никогда. Что бы ни происходило.

Неловкость сгладило появление сержанта. Вирон улыбался во все тридцать два зуба, сделал леди комплимент. Потом, видимо, вспомнив слова командира о том, что нехорошо хвалить одну даму, забывая о другой, сказал, что Тэйка очаровательно выглядит. Дочь ответила вежливо, как учили, но неискренне, и напряженного взгляда с виконтессы она не сводила. Разговор о ревности обещал быть исключительно сложным.

Во время завтрака стало ясно, что опасения Дьерфина не были беспочвенными. Мальчик выглядел плохо, стал вялым и медлительным, на щеках появился болезненный румянец. Дарл, усадивший ребенка рядом с собой, отпаивал Ердена чаем, а потом горячим молоком с медом. Но от еды мальчик отказывался, хотя явно был очень признателен за заботу и доброе отношение. Дьерфин, видимо, надеялся, что общество пойдет Ердену на пользу и он поест хоть немного со всеми за компанию, но после завтрака решил, что в постели больному будет лучше.

Значительно позже Эстас понял, что за столом все внимание уделялось мальчику, а Тэйка не сказала и слова. Но тогда молчаливость дочери не бросилась в глаза. Разговор после завтрака был ожидаемо трудным. Тэйка хмурилась, обижалась, несмотря на все увещевания и ухищрения. Эстасу удалось донести до дочери серьезность происходящего, а воззвания к доброте и сочувствию имели успех.

Тэйка даже согласилась не только написать письмо родным Ердена, но и поделиться с ним книгами. И пусть она выбрала тоненький сборник сказок, Эстасу было важно, чтобы непривычно упрямая и ранимая дочь сделала первый шаг.

* * *

Мрачный лекарь заподозрил у Ердена воспаление легких, объяснил, что из-за поломанных ребер болезнь будет протекать тяжелей. Я сразу пообещала сидеть с мальчиком днем и по ночам и не стала слушать возражения. Неожиданно столкнулась с еще одним стойким предубеждением, что аристократки бесконечно устанут, если сделают что-нибудь не для себя или, не дай Триединая, проявят участие.

Пришлось напоминать, что от изнеженных дам я отличаюсь не только цветом глаз, но и совершенно иным подходом к долгу, ответственности и трудностям. Господин Дарл внял, спорить перестал. Пока он ходил за лекарствами, а Джози, взявшаяся подогнать на мальчика казенную одежду, обмеряла Ердена, я заглянула в библиотеку за книгой и сходила за письменными принадлежностями. Командир не сказал, когда именно собирается в Астенс, а я хотела подготовить все заранее.