С письмом покончили быстро, Ерден, свободно разговаривающий на итсенском, на родном языке писать умел. Говорить ему было больно, поэтому припасенная книга оказалась весьма кстати. Я только собралась начать роман, как в дверь постучали, и на пороге появились Фонсо старший и младшая.

Если командир излучал искреннее сочувствие и беспокойство, то Тэйка явно пришла не по своей воле, а делала одолжение папе. Без дополнительного подталкивания девочка с места не двигалась. А супруг ее не подбадривал. Встретившись со мной взглядом, немного прищурился и молчал. Такое неожиданно пристальное внимание удивляло, но заговорить я не успела. Муж с довольной улыбкой возвестил:

— «Ангел милосердия».

— Приятно, что вы заметили сходство.

Глядя на просветлевшее лицо супруга, с удивлением поняла, что меня впервые за многие годы действительно радует то, что на мое портретное сходство с мамой обратили внимание. Впервые это узнавание откликнулось не горечью утраты, а теплым искристым чувством обретения. Будто мне сделали подарок.

— Я принесла тебе книгу, — слишком громко и резко сказала Тэйка. — Чтобы тебе было не так скучно болеть.

С этими словами она нарочно подошла к постели не с моей стороны, а протиснувшись мимо шкафа, и протянула Ердену томик с потертой обложкой:

— Выздоравливай.

Мальчик поблагодарил, но Тэйка не нуждалась в его признательности. Она быстро выбралась к порогу и, отодвинув руку отца, когда он хотел ее остановить, выбежала в коридор.

— Простите, — вздохнул командир и, пожелав Ердену скорейшего выздоровления, вышел.

— Я ей очень не нравлюсь, — мальчик заметно помрачнел, понурился.

— Не принимай на свой счет, — утешила я. — Это я ей не нравлюсь. Ты здесь ни при чем.

— Но вы хорошая, как вы можете не нравиться? — он поднял на меня полный удивления взгляд.

В этот момент я пожалела, что Джози уже ушла. У нее гораздо больше опыта общения с детьми. Я же не представляла, как объяснить, что девочка ужасно ревнует, и при этом не настроить случайно одного ребенка против другого.

— Так получилось, что мы с Тэйкой знакомы всего три недели. Ей нужно чуть больше времени. Она привыкнет, — заверила я, повторив слова Фонсо.

Жаль, что они не убеждали ни Ердена, ни меня.

Тепло, горячее молоко с медом и лекарства с легким снотворным эффектом сморили Ердена довольно быстро. Не помешал даже приключенческий роман. Отложив книгу и укутав мальчика, я мыслями вернулась к командиру и поняла, почему мое чутье обрадовалось его словам, как подарку.

Картина «Ангел милосердия», на которой была изображена моя мама, существовала только в одном экземпляре и до недавнего времени висела в королевском дворце, рядом с часовней. Случайный человек там оказаться не мог. Как не мог знать неуважительного значения внешне смиренного обращения. Не мог.