— Папа, прости! Я хотела вернуться, но заблудилась, — шмыгнула Тэйка.

— Если бы не леди Кэйтлин, мы бы тебя не нашли, — жестко подчеркнул он. — Пойми это. Ты сейчас со мной только благодаря ее магии. Только потому, что леди Кэйтлин желает тебе добра.

Девочка мелко закивала, посмотрела на меня:

— Спасибо! Спасибо, леди Кэйтлин! И простите, что не верила, когда вы про ледяной дом говорили. Я в сугробе спала. Там и правда тепло.

— Я очень рада, что ты нашлась, Тэйка, — улыбнулась я, отметив перемену обращения и искренность девочки.

Жестокий урок понадобился ей, чтобы перестать видеть во мне порождение зла. Не мне жаловаться, но все же, учитывая накал отрицания до того, столь разительная перемена меньше чем за сутки поражала и вызывала смутное беспокойство.

— Ты будешь наказана за эту выходку, — пообещал супруг.

— Да, папа, — понурилась Тэйка и тут же бросилась отцу на шею. — Я все равно тебя люблю.

— Я тебя тоже… Я тоже…

Глава 40

Глава 40

Несколько часов ужаса, настолько сильного, что кровь стыла в жилах, а сердце болело.

Не думать о смерти. Не видеть в каждом сугробе силуэт дочери. Верить, что все обойдется.

Сложней всего было не корить себя за строгость. Но даже сквозь пелену страха Эстас отчетливо видел, что не перегнул палку, не обидел ничем Тэйку. Он не давал ей повода вести себя так! Не давал. Виконтесса была совершенно права, подчеркивая это.

Где же и что он упустил, воспитывая дочь? Почему за каких-то три недели милая, добрая, спокойная девочка превратилась в свою противоположность? И как это теперь исправлять?

Нужно поговорить с отцом Беольдом не только о виконтессе, но и о дочери. К нему многие обращаются, он должен подсказать, как быть в такой ситуации. Тэйка не первая девочка на свете, у которой появилась мачеха! И уж точно не первая девочка в Хомлене, оказавшаяся в такой ситуации.

Раз спокойные объяснения на нее не влияют, раз слова отца ничего не значат, придется действовать другими методами. Но это потом… А сейчас главное, чтобы нашлась!

Эстас зря опасался, что правда о рождении дочери ухудшит отношение виконтессы к Тэйке и к нему. Зря. Леди Кэйтлин сопереживала искренне, всем сердцем. От того, как сильно она хотела помочь и утешить, становилось легче. Удивительно, но за какую-то минуту, которую длились неожиданные объятия, леди Кэйтлин перестала быть ему чужой.

Это чувство грело душу, давало силы жить и не отчаиваться.

Благодарность неведомому призраку, благодарность жене с особой магией переполняла сердце, а счастье от того, что дочь нашлась, было таким всепоглощающим, что хотелось обнять весь мир.