Яркий восторг девочки, которой подарили гуцинь, невозможно описать словами. Я нарочно прислушивалась к эмоциям Тэйки и с радостью отмечала, что они сияли детской непосредственностью и искренностью. Она тронула струны — в тот же миг стало ясно, что дар у нее каганатский. Тэйка прикрыла глаза, пальцы щипали струны, скользили по ним. Мелодия, которую она играла, была простой, но она была. Неповторимое звучание инструмента, полнокровное и насыщенное, музыка, касающаяся души, ощущение покоя и умиротворения.

Лорд Эстас наблюдал за дочерью поначалу настороженно, но, вопреки сомнениям астенской мэдлэгч, инструмент пел. Муж улыбался и явно любовался девочкой. Из-за этого предстоящий необходимый разговор о моих подозрениях представлялся еще более трудным. Даже пытаясь всего лишь продумать начало, я теряла слова, мысль и явственно понимала, что не могу внятно объяснить свое видение происходящего именно мужу. Ведь он любил Тэйку, она была для него всем. Любые мои слова, которым не находилось неоспоримых подтверждений, разбивались одним простым доводом «Я — отец. Я заметил бы первым».

Что ответить на такое возражение, я не представляла и втайне надеялась, гуцинь выманит сущность, заставит проявиться так, чтобы и муж это видел.

Неделя прошла спокойно, очень мирно. Ни косых взглядов, ни двойственности эмоций, ничего подозрительного. Помня, что перед выходкой с шариками тоже было затишье, я не обольщалась.

Тэйка влюбилась в гуцинь, подходила к нему при любой возможности, играла и пела много незнакомых мелодий. Точнее, эти песни мы с мужем не знали, господину Дарлу, очарованному инструментом, они были в новинку, а Ерден радовался каждой, как родной.

— Магия поет в ней, — объяснил мне сияющий мальчик. — У нее будет очень красивый дар, величавый.

— Это ты по музыке чувствуешь?

— Ага! Тэйка только играть начала, в силу не вошла. Она кроме защиты еще ничего и не может.

Ерден был в восторге и без всякой ревности признал, что дар девочки будет сильней его собственного. Я же понимала, что не знаю, как развивать каганатский дар, и все больше боялась напортить. Еще одна тема, которую стоило затронуть в беседах с мужем, если бы я смогла подобрать слова так, чтобы не возникло ощущения, будто мне не хочется учить падчерицу, чужого ребенка. Я успокаивала себя тем, что для начала нужно разобраться с сущностью, а потом нужные фразы придут.

К сожалению, найти способ избавить Тэйку от сущности не помогли ни записи годи, ни Артур, поражавшийся тому, что без моей указки не догадался за столькие годы прочесть дневники Тайита. Друг, которого я вызывала каждую ночь, сыпал цитатами, дополнениями к классификациям, устроил со мной научный спор о зачаровании жгутов из трав. Он, призрак, утверждал, что часть растений действовать не может, и недоумевал, зачем Тайит писал неработающие рецепты в наставлениях для молодых некромантов.