Я достала из сумки белый плащ. Прижала его к груди, не веря, что он вернулся ко мне после того, как Волк забрал его. Белый студенческий плащ отлично спрятал черную одежду Ночной гильдии. Я накинула капюшон на голову. Эсстель поправила завязки на вороте и порывисто обняла меня, как тогда, в лавке Архивариуса.

— Видит Создатель, я сделаю все, чтобы остановить это безумие, — выдохнула она. — И ты… если сможешь, не делай того, о чем будешь жалеть.

— Ты бы спряталась, Вашество, — посоветовал Волк, беря меня под локоть и делая первый шаг сторону дверей. — Не то старик пустит в расход, а меня рядом не будет.

Эсстель независимо повела плечом.

— Я найду Терри, и он поможет мне. Арчер ещё не знает, что Терри готов на многое, лишь бы не допустить восстановление Барьера. Мне ничего не угрожает.

«Кроме того, что в твою голову тоже запустили змеек, принцесса», — я не нашла слов, чтобы коротко и ёмко рассказать ей всё, что поняла про запретную магию за минувшие дни. Поэтому просто ещё раз попросила её быть осторожнее. Эсстель серьёзно кивнула. Может, она и права в том, что доверяет Терри, как самой себе. Как он говорил тогда? «Принцесса стоит смерти». Хорошие слова. Правильные. Я для него — никто, а вот Эсстель — другое дело. Поэтому пусть будет так. Я уйду, а она — останется. С камнем Разума на шее, чтобы мне было спокойнее оставлять её с Одарённым.

Я несколько раз оглядывалась, пока Волк вел меня по стеночке к выходу. Эсстель стояла совсем одна, и смотрела нам вслед. Рука на перевязи, голова в бинтах, ростом по плечо любому мужчине, платье велико, будто с чужого плеча — а все равно держится уверенно, будто мир принадлежит ей одной и готов изменится по одному слову её.

* * *

Все-таки короля трудно было не заметить или не узнать. Он надел ту самую накидку, в которой прибыл в Управление следом за мной несколько дней назад. Но на этот раз в его облике не было и малейшей небрежности. В таком виде он мог бы позировать художнику для парадного портрета, который после его смерти повесят в королевской галерее, чтобы потомки запомнили Эриена Первого как великого правителя. Кто поверил бы, что этот подтянутый человек, с достоинством несущий на плечах тяжёлую золотую цепь, символ королевской власти, проводил ночи в компании бутылки? Прозвище «Безумный» не пристало бы к монарху, который выглядел как мужественный воин в строгом черном мундире. А лента через плечо, а руки в белых перчатках, а сверкающие белизной брюки над высокими черными сапогами!

Я глядела на него исподлобья. Губы сами собой кривились в скептической усмешке.