— У нас есть примета. Если за грозу прогремит чётное количество грома — значит, до следующей бури будет везти. Ну, а нечётное — не везти.

— О.

— Вот я и считаю. Мы всегда считали с мамой и папой. Это такие гадания.

— Ох уж эти глупые человеческие гадания. Вы смешные. Смешные и глупые.

Голова Анжея закружилась, но не как во время болезни, а приятно, словно мир баюкает его в своих мягких ладонях. Но вместе с головокружением пришло непривычное чувство смелости и что-то ещё, доселе не слишком знакомое.

— Мы не глупые. Мы очень образованные, между прочим.

— Быть умным и образованным — совсем разные вещи, мой милый мальчик. Вы читаете. Но вы глупые.

— Сами вы… — начал Анжей, но прикусил язык.

Проклятое вино!

Замолчал он поздно: Гран взял его за подбородок, наклонился ближе. Он него пахло полынью и алкоголем.

— Сами мы глупые, да? Идиоты, плененные собственным островом, ты это хотел сказать?

— Нет, — пробормотал Анжей, хотя хотел сказать именно это.

Пальцы баша надавили ему на челюсть. Да что за день такой!

— Ты уж не ври мне. Я ложь чую, что твой глупый зверь. И про лестницу твою.

— Прости, я не хотел тебе врать… Гран, мне больно!

Рука короля тут же разжалась, выпуская юношу. Тот потёр кожу, чувствуя, как она гудит.

— Прости, просто баши не всегда… блещут интеллектом, ну, мне кажется. Я могу ошибаться, конечно, — Анжей чувствовал, как язык начал распухать и заплетаться, но сделал ещё глоток вина. — Просто вот ты другой, по-хорошему другой, ты умный, но я не знаю, как ты живёшь тут, они же такие злые и жестокие, а ты не злой, совсем не злой, хоть и делаешь вид, но как так получилось…

Он чувствовал, что его понесло куда-то не туда, уговаривал себя остановиться, но та часть его, что принадлежала вину, не желала замолкать.

Он выпил ещё. Изображение перед глазами слегка поплыло и любопытное лицо Грана окуталось дымкой.

— Ну живём. Вынуждены так жить. Ты винишь нас за это?