— Держи.

— А он не расстроится?

— Ничего, ему полезно.

— Расстраиваться?..

— Ну да, пусть знает, каково это, когда что-то идёт не так, как он хочет.

Ведьма нахмурилась:

— Знаешь, слушая последние события, я не могу сказать, что хоть что-то идёт по его плану.

Овечка прикусила язык — опять сморозила глупость!

— Да, и верно. Ну, давай выпьём только половину. Точнее, ты пей, я не хочу, у меня кофе.

Откупорив бутылку, Вражка перелила в чашку вина и убрала сосуд подальше. Спутники засияли в полную силу — значит, около двух ночи. Овечка сверилась с компасом и убедилась, что с курса они не сбились.

Вражка зевнула, отпила вина и закуталась в шрем.

— Холодно…

— Ещё бы. Конец зимы, а мы в открытом море. Но нам повезло, что ветер тёплый. Завтра солнышко будет, согреемся.

— Да уж. Овечка, а почему тебя так зовут?

— О, — она привыкла отвечать на этот вопрос, — так меня прозвала Баба Зана, я была единственным чернявым ребёнком в деревне, да к тому же страшно вредным. Ужасно любила делать всякие пакости другим детям.

— А.

— Да. На самом деле я чаще заступалась за Анжа, его было легко обидеть. Он хоть всегда был крупнее остальных, но добрый и тихий аж жуть, всё книги читал и обидчикам никак не мог ответить, так что приходилось мне. Один раз двое мальчишек начали кидать в него камнями, а я потом нашла их и сказала, что в лодке одного рыбака спрятан клад. Ну, они туда, конечно, полезли, а пока там рылись — я отвязала верёвку, а вёсла, конечно же, забрала заранее. Был как раз отлив, и лодка, вместе с мальчишками, отправилась в море.

— Я в ужасе и восхищении одновременно. Их выловили?

— Конечно, они ж так орали, хуже свиней на убое. Мне потом влетело, и те мальчишки объявили нам войну, но хватило их ненадолго, поняли, что против меня не пойдешь, коли жить захочешь, хах.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась ведьма и тут же опять зевнула.