— Да, но…

— Гран, а что ты просил? — раздался голос Чёрной Овечки.

— Это неважно, — бросил он через плечо.

Однако Главный, видимо, думал иначе: ему всегда доставляло удовольствие издеваться над собеседником, изображая благодетель. Возможно, это была вообще единственная радость в его жалкой крылатой жизни.

— Как же неважно, маленький дух? Мы еще не одну декаду обсуждали духа, пришедшего с просьбой дать ему Свет, ха-ха, — его смех был похож на кашель, — и не есть Свет, как все духи, а чтобы быть почти человеком, ха-ха. Какая теперь у тебя просьба, маленький не-дух? Какая? Хочешь, чтобы мы наградили тебя смертью? Снова хочешь быть не-тьмой?

Гран сжал кулаки так крепко, что ногти вонзились в ладонь. Он слышал шепот людей за спиной, чувствовал, как начинает гореть кожа от злости и стыда, ведь он до последнего надеялся, что Крылатые не вспомнят об этом.

О том порыве отчаяния и одиночества, что привели его тогда.

Несколько минут он сидел неподвижно. Знал, что если дёрнется: точно убьёт кого-нибудь, поэтому ждал, пока пройдет боль, а Главный не торопил с ответом.

— Нет, — сказал он наконец. — Я стал королём на острове Цветов и…

— Мы знаем, знаем, знаем, ха-ха-ха! — крылья ударили по земле, поднимая к воздуху вереницу пушинок. — Мы смотрим в чёрное озеро и всё знаем: знаем, как ты стал королём и как твой остров сгорел из-за Красных Псов, ха-ха-ха. Знаем, как ты отдал свою магию и шёл сюда, ха-ха-ха.

— Зачем тогда вы спрашивали, чего он хочет? — это спросила ведьма, проскальзывая к учителю.

— Нам было интересно, что он ответит, но уже не интересно. Уйди дальше, человек, мы не дадим тебе нас сломать.

Ученица послушно отползла назад.

Гран на секунду обернулся к путникам — лица их выражали беспокойство, затем снова заговорил с Главным Крылатым:

— Ладно. Вы смотрите на мир через чёрное озеро, так скажите: вы знаете что-нибудь о Красных Псах?

— Знаем, конечно, знаем! Ты не хочешь сам посмотреть в чёрное озеро? А, ты же не можешь! Ты ничего не увидишь!

Баш ещё крепче сжал кулак, повторяя про себя, что ему нельзя срываться: этот чудак сейчас — единственный способ хоть что-то понять.

— Да, не увижу, — голос звучал почти-спокойно. — Поэтому скажите мне.

Крылья собеседника на секунду поднялись в небо, накрывая путников тенью, а затем безжизненно упали вниз. Остальные Крылатые сидели и пялились в озеро, словно вокруг ничего не происходило.

— Восьмой Маяк погас, потух, умер. Никто не знал про это, никто не видел Восьмой Маяк, он слишком далеко, но все драконы погибли, ведь некому было насыщать их Светом, некому было рассказывать сказки. И он умер, Маяк. Все думали, их семь — Семь Великих Маяков Калахута, но их восемь и один умер, а значит, снова семь. И когда умер Маяк, он прервал цепь, а значит всё: вырвалась тьма, что едина с нами, и приобрела сущность Красных Псов. Сущность хаоса, уничтожающего всё на своём пути, вы-жи-га-ю-ще-го пламенем; и выжжет всё и всех, оставит только темноту и всё, всё, всё.