Зариния. Волны прилива омывают механические стопы... лодыжки... голени...

Зариния. Она оборачивается, мягко и печально улыбаясь.

Но ее больше нет.

Хасталладар упал на колени, судорожно прижав ладони к застывшему лицу.

Его мука была так велика, что Фиолорен тоже сжалась, будто ее ударили. Она вскинула искрящуюся палочку – но Аэтернус покачал головой.

Хасталладар смутно помнил века, прошедшие с тех пор, как в голове что-то потухло. Он не контролировал себя и плохо осознавал. Но самые яркие сцены теперь всплывали перед его глазами – в основном то, как он кого-то убивает. В том числе бывших друзей, союзников. Они узнавали его, называли по имени... Хасталладар не слышал их слов.

Он слышал только ледяной голос Таштарагиса. Только его приказы.

Теперь душу Хасталладара опустошало бесконечное горе. Но вместе с ним из самых глубин поднялась бесконечная ненависть.

Ненависть и решимость. Он больше ни для чего не годен. Ему больше не для чего жить. Само его тело теперь пригодно только для убийств.

И это даже хорошо. Таштарагис в полной мере хлебнет собственного варева.

И все, кто ему помогает.

Хасталладар обернулся к Аэтернусу. Он не мог ничего сказать – но здесь хватило и взгляда. Ладони эльфа и титана снова сомкнулись – и так родилась их дружба.

Интерлюдия

Интерлюдия

- Аж скулы от пафоса свело, - заметил Бельзедор, когда Янгфанхофен замолчал.

- Титаны – они такие, - ответил демон. – Привыкай.

- Да уж, с головой у них проблемы, - отхлебнул кагора Бельзедор. – Я с ними сражался несколько раз. Знаю, о чем говорю.