— Я помню, как там красиво — ты такой красоты и представить не можешь!..

— Могу — я ведь видел тебя.

Найви умолкла, рука с факелом стала нетвёрдой. А потом Отли вдруг спросил:

— Что это?..

Проследив за его взглядом, Найви заметила проблеск — словно сапфир подсветили изнутри и бросили в озеро. Синеватое свечение разлилось в одном месте, потом в другом, и вот уже дюжины огоньков зажглись в тёмной воде. А затем раздался всплеск, и рядом с плотом из воды высунулась рука.

Найви с Отли вскрикнули. Рука — тонкая, как у младенца, с перепонками между пальцами — поднималась всё выше. Сквозь склизкую кожу виднелись сосуды, по которым бежала кровь — почему-то синяя… И кровь эта мертвенно светилась.

Второй рукой чудовище схватилось за траву на островке и вылезло. Чуть не выронив факел, Найви почувствовала, как в неё вцепился принц; на них глядело существо, похожее на осьминога, но с человеческим туловищем и руками. Блестящая от воды кожа была белёсой, как у мертвеца, вместо ног извивались щупальца. Но самым жутким была голова: лицо человека, а вместо затылка — рыбья пасть. И где-то в груди пульсировал синий сгусток — светящееся сквозь кожу сердце.

Найви перестала ощущать под собой плот. Грэм прохрипел, начав грести быстрее:

— Они светятся, потому что чуют добычу. Сейчас попытаются влезть в наш разум. Думайте о чём-нибудь, считайте… Можно вслух!

— Раз… — начал Отли дрожащим голосом. — Два… Т-три…

А стылых было всё больше; один за другим они взбирались на островки, и ночь озарил холодный свет их сердец.

Голос принца постепенно слабел. Найви вдруг захотелось нырнуть, и она с ужасом поняла, что это желание навязали ей стылые. Один из них, перегнувшись с островка, потянулся к плоту.

Найви отчаянно взмахнула факелом:

— Нет, убирайтесь!

Чудовище одёрнуло руку, засмеявшись жутким, похожим на кашель смехом. Заметив, как принц глядит в воду, Найви развернула его к себе:

— Не смей их слушать! Не смей, ты меня понял?! Слушай не их — слушай меня!

И Найви начала петь — одну из тех песен, что слышала когда-то в Прилесье:

Солнце гаснет в синеве,

Тает золото в траве,