Она подошла только после полудня, когда они расположились на обед среди остроконечных сизых елей на поляне у ручья. Рикард сидел на поваленном стволе, вырезая из можжевеловой ветки фигурку ладьи, а Кэтриона приблизилась медленно, стала поодаль, держа в руках деревянный кубок, и сказала:
— Ты какой-то молчаливый сегодня.
— Был бы повод говорить. Не о таршанской же архитектуре и лошадях.
Она прищурилась.
— Ты как будто зол на меня? Если это из-за того, что я сказала вчера — извини.
— Вчера?
— Да, насчет твоего сна… я не хотела тебя обидеть.
— Ты и не обидела. У каждого из нас свои плохие сны.
— Ну, может, из-за того, что я сказала утром?
Он поднял взгляд.
— Дело твоё, хоть мы и договорились о доверии… вроде как. Но ты, конечно, не обязана рассказывать мне всё.
— И ты как будто обиделся? — она прищурилась, лукаво посмотрела на него, склонив голову на бок.
— А ты как будто пришла мириться? — усмехнулся он в ответ.
— А мы, как будто, ссорились? Я вина тебе принесла, у Нэйдара с собой ещё много, и вино, вроде, неплохое, — она протянула ему кубок и снова шагнула назад.
Словно это расстояние было необходимо…
— Почему ты так смотришь? — спросила удивленно.