Она допила вино и поставила кружку. Посмотрела на горящие в нишах свечи, словно пытаясь найти в них силы, чтобы не отвечать на этот вопрос. А потом произнесла тихо, делая паузы между словами так, будто не могла подобрать их правильно:
— Я хотела убить тебя… потому что… я должна была. Ты был врагом, и Орден учил меня так: без любви, без жалости, без страха… И ещё потому что я тебя ненавидела. Ты предал мое доверие… Я так думала… тогда.
— Но ведь не убила? Почему?
— А не убила… потому что… не смогла…
— Почему не смогла, Кэти? Почему?
— …да потому что я люблю тебя! — выдохнула она, впиваясь пальцами в края чаши, и добавила почти обреченно. — И ничего не могу с этим поделать…
Он подался рывком ей навстречу, так, что вода выплеснулась на каменный пол, притянул к себе, и прошептал горячо:
— Иди ко мне…
Его руки оплели её под водой, прижимая. И губы коснулись кожи за ухом, медленно, неторопливо, жарко…
— Я знал, что это ты, — шептал он, целуя её шею, — знал с первой встречи в доме Крэда! Я просто не мог в это поверить! Я люблю тебя, Кэти. Люблю… Всегда любил… Наверное, с того самого дня, как ты появилась в нашем доме в Талассе.
И она запрокинула голову ему на плечо, чувствуя, как эти слова сводят её с ума. Как бьются пульсом на губах, в висках и кончиках пальцев. Как кровь несётся по венам и в лёгких не хватает воздуха, а внутри всё сжимается в сладкий клубок.
Она прижалась к нему спиной, и его руки в мыльной пене скользнули по горячей коже, по плечам вниз… И ладони накрыли мокрую грудь, и пальцы ласкали нежно и слегка сжимали, она выгнулась навстречу его рукам, повернула голову и поцеловала в губы…
— Рик…
— Кэти…
Внутри у неё бушевал огонь. Живая сила, словно растопленное солнце. Слабость ушла, и не осталось следов от тех стальных колец, которыми стягивал её колдун в доме Рошера, и ей больше не казалось, что мир нереален.
Мир стал обжигающе реален и, кажется, она впервые была абсолютно свободна и счастлива.