— Что вам удалось выяснить?

— Ваша земля находится на грани истощения, — резко бросила я, мысленно отметив, что Повелитель, оказывается, не так уж плох. — Еще на год — на два ее сил хватит на то, чтобы удовлетворять ваши запросы, а потом она начнет засыхать. И еще через три-четыре года здесь не останется ни одной травинки. Знаете, как называется то место, где некогда находилась ваша страна?

— Нет.

— Пустыня, — сухо сказала я, заметив, как при этом неуловимо изменилось его надменное лицо. — Там теперь — голая пустыня, где почти ничего не растет и где единственными обитателями осталась вечно голодная нежить. И скоро здесь будет то же самое. Процесс уже запущен, маховик постепенно набирает обороты, и если что-нибудь не предпринять, эта земля превратится в такую же пустыню, которая осталась там… на Во-Алларе… как старая, никогда не закрывающаяся рана, которую мир до сих пор не может залечить. Скажите, сколько времени прошло с тех пор, когда ваш предок перенес свой Знак в этот пространственно-временной карман?

Повелитель едва заметно вздрогнул.

— Почти три с половиной тысячи лет.

— ЗДЕСЬ — три с половиной тысячи, — так же сухо обронила я. — А там прошло намного больше, потому что о вас не помнят даже демоны. Вернее, помнят, если вы утверждаете, что кто-то из них тут иногда бывает, но единицы. Даже Боги постарались о вас забыть. А уж люди — тем более.

— Меня это вполне устраивает, — резко бросил Владыка, поднявшись из-за стола.

— Вас — да. А вашу землю?

Он хмуро отвернулся и промолчал. Уже не столько злой, сколько растерянный. И очень не желающий, чтобы я это поняла.

Хорошо.

Значит, он еще способен что-то чувствовать и может… хотя и не всегда… отставить эмоции в сторону для того, чтобы принять важное решение. Способен придержать свою ярость, чтобы правильно расценить факты. И, как оказалось, ему действительно небезразлична судьба его мира. Потому что только ради него он готов сейчас забыть о нанесенном оскорблении, мириться с моей резкостью и даже слушать меня дальше… если, конечно, у меня получится убедить его в своей правоте. И если едва вспыхнувшая злость не успеет затуманить ему голову.

Глядя на непримиримо напрягшиеся плечи Повелителя, выдающие не только его упрямство, но и нешуточную тревогу, я резко сбавила обороты. Дала ему время успокоиться. Позволила прийти в себя. Терпеливо подождала, пока чужая ярость постепенно схлынет, а потом очень тихо спросила: — Вы когда-нибудь о чем-нибудь ЕЕ спрашивали?

Владыка не пошевелился, но я и без того прекрасно почувствовала, как он напрягся.