Он целовал меня с неистовой, ненасытной жадностью, а я самозабвенно отвечала.

Снова… снова… и снова…

Вэйден отстранился первым, и я будто вынырнула из воды. Все вокруг стало прежним — цвета, звуки, запахи. Я стояла перед ним, мои руки, лежавшие на его груди, подрагивали от напряжения, а дыхание было частым, прерывистым, как после бега. И Алистер дышал так же сбивчиво и неровно.

— Я не должен, Яна… Не должен… Ты сейчас не контролируешь себя. Примешь противоядие и тогда…

Он напрягся, собираясь отступить, но я опередила — обвила его шею руками, удерживая, чувствуя его жаркое, пьянящее дыхание.

— Нет… Ты мне нужен, Алистер. Нужен был до приворота. Нужен будешь потом… Всегда… Не уходи…

Мой прерывистый шепот, его гортанный стон — и нас кинуло навстречу друг другу. Слитным, единым движением.

Руки Алистера прошлись по позвоночнику вверх, зарылись в волосах, и он рывком прижал меня к себе, чуть оттягивая голову назад, приникая к шее губами — горячими, требовательными, жадными. Прикосновения его пальцев, губ плавили кожу, тело словно отяжелело, особенно там, где Ал дотрагивался до меня. Ноги подкашивались, а внизу живота разливалось тепло, собираясь в тугой, обжигающий узел — и он отзывался на ласку почти болезненными спазмами.

— Яна… Желанная…

Торопливые поцелуи, один за другим — от уха до впадинки между ключицами…

Ладонь Ала скользнула по моей груди, талии, опустилась на ягодицы, а затем он почти впечатал меня в свое тело, давая почувствовать собственное возбуждение, и я застонала, теряя себя.

Мы начали раздевать друг друга одновременно — в какой-то отчаянной, иступленной лихорадке. Как два одержимых безумца, которых захлестнуло жгучее, непреодолимое желание обладать друг другом. У меня даже кончики пальцев покалывало от нетерпения.

Рубашка Алистера спустя миг уже держалась на одних манжетах, а вскоре полетела прочь…

С брюками справиться оказалось труднее…

Моя одежда… Кажется, она просто рвалась под сильными, уверенными пальцами, если не получалось что-то быстро расстегнуть, развязать, снять…

При этом, мы не хотели, не могли выпустить друг друга из объятий, из долгого-долгого поцелуя, который все не прекращался, и в котором оба захлебывались, тонули без возврата.

Алистер оторвался от меня лишь на несколько секунд, чтобы подхватить на руки и перенести на кровать. Несмотря на всю стремительность и страстность, осторожно, даже бережно опустил на покрывало и, прежде, чем накрыть своим телом, на мгновение навис сверху.

Черные от страсти глаза, чуть влажная прядь волос, упавшая на лоб, и блики от пылавшего в камине огня на его коже…