Она произнесла свою речь как могла мягко — и этого, конечно, было недостаточно.

«Айри, как ты можешь говорить такое?»

Она подозревала, как хочется Инлес выплюнуть совсем другое; но сестра, в конце концов, была Тибель, и сдержанность у них была в крови. Вся глубина ее потрясения читалась лишь в глазах, каштановых, сейчас совершенно круглых.

«Ты чокнутая, — сказал Лин. — Ты свихнулась».

«А чего хотели для него вы? После ритуала? Любовь? Семью? Детей? — поднявшись из-за стола, Айрес подошла к окну; в другое время она напомнила бы зятю, в чье лицо он бросает оскорбления, но сейчас он имел на это полное право. — Я единственная, кто действительно его знает. Кто знает, о чем он мечтает. Кто знает, что для него будет лучше. Такие, как он, не могут быть счастливы в простой мирской суете, не могут жить долго и счастливо — зато свет, в котором они сгорают, озаряют мир на века. — За окном стелилась площадь, усыпанная суетливыми горожанами: отсюда, из окон королевского дворца, они казались не крупнее муравьев. — Он и без того не слишком высокого мнения о людях. Вы представляете, как невыносимо было бы взирать на все это тому, кто видел мир глазами бога, примерившему вечность, как плащ? Спросите у него, что он предпочтет: недолгую жизнь и вечную славу — или смерть в окружении внуков, с женой, рыдающей над его постелью, с забвением, ждущим за чертой. Если вы не знаете, каким будет ответ — я знаю».

Первой встала Инлес.

«Ты больше никогда не увидишь нашего сына, — сказала сестра. — Никогда».

Они с Инлес всегда были похожи, но нрав слишком проявлялся в чертах, чтобы кто-то сторонний мог сделать им подобный комплимент. Сейчас перед Айрес стояло ее собственное отражение — и, глядя в лицо младшей, каким прежде она никогда его не видела, Айрес обреченно поняла: все завершится так, как и должно было.

«Жаль. Я надеялась, что вы поймете. Но так даже лучше. — Она сплела опущенные руки в замок, и голос ее сорвался в шепот. Айрес уповала, что в нем звучит вкрадчивость, а не слабость. — Я — королева. В моей власти забирать то, что должно быть моим. Он мой, он мой вассал, и я заберу его. Хотите вы того или нет».

…они всегда были похожи, но Инлес не была достойна короны. Даже в такой ситуации едва ли Айрес могла бы обезуметь настолько, чтобы глупо, так глупо — не думая о последствиях, не думая, кто ей противостоит, не думая, что ты лишь обычная слабая женщина, в девичестве носившая имя королевского рода, — схватить со стола нож и кинуться вперед.

Заклятие Лина, которым он пытался спасти жену — может, и сына, но это тоже было бы глупо, — Айрес отразила с такой же легкостью, как за секунду до того остановила сердце сестры. С ним все прошло еще легче.