Первыми ее заметили гвардейцы, охранявшие риджийцев — их помост оказался как раз между Евой и трибуной. По лицам людей Мираны Ева поняла, что те решительно не знают, как относиться к ее выходке: будущей королеве дозволялось, конечно, больше других, но не настолько. Вторыми — риджийцы: они сидели к Еве спиной, но крики не могли остаться для них незамеченными. Они стали оборачиваться, когда Ева уже приблизилась — и активировала левитацию, пытаясь перемахнуть через помост сразу на трибуну.

Почти получилось.

Ева не знала, как был устроен этот защитный купол, но она сквозь него провалилась вполне успешно. Упав прямо перед троном Повелителя дроу, торопливо откатилась к краю помоста: Дети Луны ощетинились клинками еще в момент ее прыжка. Вскочив, на миг встретилась с синими глазами Снежаны — Белая Ведьма следила за ней без удивления, лишь с сосредоточенным прищуром.

— Это ловушка, — все-таки выпалила Ева, прежде чем прыгнуть — уже с помоста, уже видя лицо Герберта, запрокинутое к небу, омытое плеском колдовского сияния. Секунды, считанные секунды…

…эти секунды — несколько мгновений полета до гранитного ограждения, над небольшой прослойкой зрителей между риджийцами и трибуной, над ошарашенными жнецами и лестницей в одиннадцать ступеней — так и остались самыми долгими в ее нежизни.

Что-то сверкнуло за спиной. Кто-то закричал: еще громче, чем кричали от Евиного шествия. Мрамор под ногами Герберта, заклинавшего небеса с закрытыми глазами, треснул с отвратительным, безнадежным звуком разбивающихся надежд.

Гексаграмма вспыхнула светом острее, чем клинки дроу.

Прежде, чем ее отшвырнуло от трибуны, коснуться которой Еве было не суждено, прежде, чем мир затопило сияние, от которого не было спасения, прежде, чем Ева успела понять, что все-таки опоздала — она все-таки увидела белые крылья, взвившиеся за спиной Избранного тем, к кому Герберт так стремился.

И стал свет.

Первая волна была прозрачной, как ветер, сбившей с ног всех, кто еще стоял.

Вторая — медленный, тягучий как патока свет, хорошо знакомый всем, кто хоть раз видел в действии Мертвую Молитву — лавиной катилась по площади, пока не уперлась в незримую преграду, повиснув над трибуной и брусчаткой туманным куполом.

О том, что случилось после, каждый из видевших рассказывал разное. Но крики ужаса, раздавшиеся, когда люди на площади поняли, что скрывает свет, все описывали примерно одними словами.

Первыми кости увидели те, кто поднял головы у самой границы купола. Потом и остальные, встревоженные воплями, осознали — пульсирующий свет, клубившийся в воздухе, белым прибоем ласкает скелеты в праздничных одеждах. Усыпавшие всю брусчатку от трибуны до того места, где неведомое чудо остановило ползущую по площади смерть.