-- Иначе говоря, ты управляешь огнем. Острон тоже управляет огнем, но он делает это силой воли, а ты -- ловкостью рук, -- Анвар будто подмигнул ему. -- И ты думал, что будущее именно за руками человека.

-- Да, -- почти удивленно отозвался парень. Потом опустил голову. -- Но я ошибся, господин Анвар. Будущее за силой воли... вряд ли мои жалкие поделки могут сравниться с Даром. Я самонадеянно считал, что когда-нибудь люди научатся делать чудесные вещи, которые раньше называли магией, только при помощи ума и рук. Но как подумаю... я тоже могу поселить огонь в ладони, но для этого мне нужно столько приготовлений, а ему -- ничего не нужно. Просто захотеть.

-- Главное -- результат.

-- Но...

-- И не менее важно, -- назидательно добавил Анвар, -- что способ, которым это делаешь ты, доступен всем. А вот способ Острона, к сожалению, доступен ему одному.

***

Сабаин Кафза был большим селением, надежно окруженным высокой каменной стеной, и почти удивительно было видеть, как спокойно встречают чужаков его жители: никто из них и слыхом не слыхивал о несчастье, случившемся в сабаине в трех днях езды отсюда. Конечно, люди собрались на площади поселка, потому что путешественники в этих краях были чрезвычайно редки, и восемь старейшин Кафзы лично вышли встречать их; Бел-Хаддата они явно знали, потому, когда отряд остановился на мощеной булыжником улице, высокий беловолосый старик спросил его:

-- К кому это ты нанялся в проводники, Ворон?

-- К Одаренным, -- коротко ответил тот, и в толпе, окружившей их, пронесся недоверчивый вздох. Острон и Сунгай тем временем пробрались между лошадьми вперед, встали по обе стороны от Бел-Хаддата.

-- Мир вам, почтенные старейшины, -- сказал Сунгай. -- Мы действительно Одаренные и пришли в Халла с юга, из города Ангура на берегу реки Харрод.

-- И тебе мир, -- отозвался старик, -- пойдемте же со мной, негоже разговаривать посреди улицы.

Их отвели в круглое приземистое здание аштемара, холл собраний сабаина; усадили на расшитые подушки, церемонно предложили пиалы с водой. Высокий старик явно был самым главным среди старейшин, он представился, как Юсуф, сын Кемаля, и вежливо выслушал рассказ Острона; на его морщинистом лице было откровенное недоверие, но когда Острон передал слово Леарзе, который и поведал, что случилось в сабаине Кфар-Руд, недоверие плавно перешло в тревогу. Старейшина Юсуф точно знал господина Михнафа и его сына, наверняка слышал и о молодом пиротехнике.

-- Хубал милостивый, -- произнес старик, когда Леарза закончил говорить. -- Да примут боги их несчастные души. Мы с радостью приютим тебя, Леарза, не сомневайся в этом.