Сафир только дошла с ними до комнаты, где забрала свой лук и вышла. Острон, Сунгай и Ханса остались втроем; Острон все еще злился как будто, хоть и несильно, Сунгай хмурился, скрестив руки на груди, и лишь один Ханса развалился в подушках с обычным своим видом, хотя выражение его лица могло быть каким угодно: оно редко отражало его мысли.

-- И я думаю, надо будет попозже поговорить об этом с Элизбаром, -- добавил Острон мрачно. -- И, может быть, с Искандером. Вы единственные, кому я точно могу доверять.

-- Так что? -- лениво поинтересовался Ханса. -- Бел-Хаддат, что ли? И его прямой, заметьте, меч?

-- Это тоже, но нет, не Бел-Хаддат, -- вздохнул Острон. -- Абу Кабил.

-- Что с кузнецом? -- удивился Сунгай. -- Я думал, он тоже не вызывает никаких подозрений.

-- Он... в общем... -- Острон потер переносицу. -- Как бы это сказать. Когда я в бою, я вижу людей вокруг себя как некоторого рода тени. Или, наоборот, блики. А Абу я не вижу. И я не могу подойти к нему и спросить, почему.

Они переглянулись.

-- И что, ты думаешь, это значит? -- спросил Ханса.

-- Не знаю. Все, что угодно. Я видел образ Халика, как теплое сияние, и образ марида, как мерзкое пятно. Но Абу просто нет, и все... когда он сегодня поймал Бел-Хаддата за грудки, я видел Бел-Хаддата, а его -- нет.

-- Может, потому что был сосредоточен на Вороне? -- предположил Сунгай.

Острон покачал головой.

-- И Элизбар еще в самом начале пути как-то сказал мне, что Абу странный. Но так и не объяснил, почему. Поэтому я думаю, нужно обсудить это с Элизбаром.

-- А меня что удивило, -- заметил Ханса, потягиваясь, -- что Абу так легко взял Ворона за грудки и буквально поднял над полом. Тот не выглядит пушинкой, знаете ли.

-- Он кузнец, -- отмахнулся Сунгай, -- конечно, силы ему не занимать.

Они замолчали. Острон свел брови, глядя перед собой. Абу Кабил... даже Абу. Нет! Он решительно не мог заподозрить Абу. Кто угодно, только не Абу, спасший ему жизнь несколько раз! Кто знает, быть может, причина этой странности в чем-то другом. В конце концов, это само по себе не делает Абу... врагом.

Наблюдавший все это время за ним Ханса вздохнул, поднялся.

-- Пойду позову Элизбара, -- буркнул он.

Сунгай открыл было рот, но передумал; на какое-то время они с Остроном остались наедине.

-- Ты видел... еще сны? -- спросил Острон.

-- Нет, -- покачал головой Сунгай. -- А ты?