Тиана вздохнула. Воистину Нира умудрялась жить в каком-то своем мире, далеком от обычного.

– Знаешь, Ти, пока тебя не было я… со мной… у меня здесь такое… – Нира, крайне редко терявшая дар речи, явно с трудом подбирала слова.  – У меня… Нам очень нужно поговорить.

– Что еще случилось? – скрипнув зубами от досады, спросила Тиана.

– Я не хотела этого, правда. Совсем не хотела и думала, что такого просто не может быть. Со мной не может. У меня ведь есть Маро, есть своя налаженная жизнь, она мне нравится, я даже желать ничего лучше не могла. Но… это оказалось так же невозможно, как не дышать.

Нира говорила быстро, смотрела куда-то в сторону, под ноги. Это было так не похоже на всегда уверенную в себе волшебницу, что Тиана даже встревожилась.

– Я еще смеялась над всеми нашими девами. Знаешь, над этими милыми щебечущими созданиями, что висли на нем гроздьями. Смеялась, сочувствовала. А потом попалась сама. Тиана, что же мне теперь делать?

– Что делать? С кем? – глупо перспросила Тиана.

– С самой собой, – вздохнула подруга. – Помнишь, мы ставили «Эдеру»?

– Такое забудешь, пожалуй.

«Эдера» была любимым, самым тяжело выношенным детищем Ниры и Каомо. Спектакль о самой светлой и прекрасной героине легенд, раскрывающий ее историю с неожиданно мрачной стороны.

– Я тогда жила, как во сне. Не спала, не ела, не чувствовала ничего, что не касалось спектакля. Даже о том, что нужно выпить воды, мне напоминала Маруш. В ночь премьеры мне было особенно тяжело, мне казалось, что мы обязательно провалимся, что это конец всего. И самым сложным было даже не то, что касалось творчества, нет. Самым сложным было все это устроить. Муторная, выматывающая работа. Почти неподъёмная, Ти.

Тиана помнила. Она тогда занималась драконами семейства сол Фоччия и не могла помогать друзьям с «Эдерой» в полной мере. Но что-то сделать все равно пыталась.

– А потом эта ужасная гроза в ночь премьеры. Я боялась, что не будет зрителей, что все провалится. Но были люди, и был успех, и когда все это закончилось, я выскользнула через тайную дверь из театра и шла одна под дождем. Меня трясло и от радости, и от холода. А потом на моем пути возник он. Просто вышел из тьмы, взял меня за руку и вывел к теплу огня. Ты не понимаешь, Ти, а я не могу объяснить, как нужно. Все эти люди, которые рукоплескали «Эдере», бросали мне под ноги цветы, они пришли отчасти из-за него. Он сделал это для меня, понимаешь?

– Нет, – честно ответила Тиана.

– Я была почти никому не известной тогда. А он услышал, как я пою, и после говорил обо мне всем. Его слово значит многое для многих. И у меня были зрители. А потом он дал мне свой плащ и довел домой. Вернее, довез на лодке. Под этим дождем и ужасающим ветром. Знаешь, в этом было свое какое-то почти мистическое совершенсвто. Дождь, запах чужого плаща, фонари, которые он зажигал для меня. Он проводил до двери и сразу ушел. А я сидела на подоконнике, как ты порой любишь, и у меня даже мыслей в голове никаких не оставалось. А потом мы увиделись в доме Финеллиты, через несколько дней. И я поняла, что пропала.