— С чего ты взяла, что я буду слушаться тебя или Заира?

— Ты — не будешь, — снова улыбнулась Теврел. — Ведь тебя уже не будет. Будет просто очень хороший зомби. Цербела уже пыталась наложить на тебя заклятие управления, но не справилась. Заир в этом деле куда более искусен. Так что он сохранит все твои привычки, шуточки, интонации голоса. Никто и не догадается, что тебя уже нет. А у меня будет самый лучший наблюдатель, внедренный в самое сердце врага. Вот так, девочка моя, и нужно вести войны. А не в открытую, как вы с Цербелой.

Она встала и покрутила рукой. Воздушное кресло растаяло.

— Исполнить твое последнее желание? — неожиданно заботливым тоном поинтересовалась Теврел. — Хочешь поесть или помыться? Может быть, привести сюда мужчину? Я взяла с собой нескольких. Они очень послушные и талантливые: помогут тебе забыться на несколько часов, пока ждешь Заира.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Мне хватило Стефа.

— Ну, как хочешь, — Теврел пожала плечами, поднялась по лестнице и постучала в двери. Те тут же услужливо распахнулись.

— Принесите ей какой-нибудь еды, воды, теплую подстилку и, пожалуй, ночной горшок, — велела она. — Нехорошо так издеваться над женщиной, пока она еще жива.

Потом Теврел обернулась ко мне, печально улыбнулась и сказала напоследок:

— Прости, ты просто ввязалась не в свое дело. Я оставлю все двери открытыми. Кричать все равно бесполезно: ты уже в этом убедилась, судя по голосу. Зато хоть подышишь свежим воздухом. И где только этот Стеф отыскал такое вонючее подземелье…

С этими словами Теврел вышла. Спустя полчаса двое угрюмых мужчин принесли мне соломенный матрас, корзинку с хлебом и фляжку воды. А еще — карикатурно милый ночной горшок с большими неуклюжими васильками на боку, кошмарно дополнявший интерьер этого помещения, как я поняла, изначально бывшего пыточной. Потом мужчины ушли, оставив двери открытыми. Свежий воздух лишь едва-едва проникал в затхлое помещение. Снаружи снова стояла жутковатая тишина, но это внушало хоть какую-то надежду: меня оставили одну. Меня. Оставили. Без. Охраны. Теврел знала, что я никуда не убегу. Мне даже показалось, что отсутствие стражников и открытые двери — это такая форма издевательства над пленником: близость свободы и невозможность ее обрести убивают искуснее любого палача. Но Теврел не учла одной маленькой детальки: приближалась ночь.