Но дальше нам пришлось идти при постоянных атаках конницы Сверкающего. Они появлялись неожиданно, обстреливали нас и исчезали. Ауредий кричал о трусости врага, но после каждого такого наскока нам приходилось хоронить своих солдат. Лёгкая конница Китежа и Амстера теперь постоянно ехала на флангах движущейся армии, прикрывая её от этих жалящих наскоков, но всё же полностью предотвратить их не могла.

Через два дня снова произошёл бой, но на этот раз противника не застали врасплох в открытом поле, он засел на подготовленной позиции. Его численность разведка оценила в две тысячи. Около этого препятствия мы проторчали до вечера. Ауредий, вдохновлённый своей «гениальностью», отправлял в лобовую атаку на засеку отряд за отрядом, пока рогнарцы не отказались идти вперёд. Тогда он решил отправить вперёд росичей и нас, но командир росичей прямо заявил, что отказывается выполнять этот приказ, поскольку тяжёлая пехота на засеке бесполезна. Герхардт поддержал его, тоже заявив, что кони просто переломают себе ноги, если попытаются атаковать эту позицию. В конце концов Ауредий вынужденно согласился с ними, и ночью несколько отрядов лёгкой пехоты отправились в обход позиции, но к утру обнаружилось, что враг отошёл. На засеке осталось лежать около четырёхсот трупов наших, пусть и рогнарцев, но всё равно наших, солдат. Герхардт был мрачен и, вопреки обыкновению, даже не ругался. Солдаты, раскидав поваленные деревья, продолжили путь. На этот раз крики Ауредия о великой победе встречались в мрачном молчании даже рогнарскими солдатами. Все чувствовали, что события выходят из-под контроля.

После этого боя натиск кавалерии имперцев усилился, и нам уже с трудом удавалось сдерживать её наскоки. Ауредий же, вместо того чтобы руководить походом, репетировал свою речь перед покорёнными жителями Лукерия.

Отбиваясь от атак конницы, мы подошли к Лукерию. Город нас встретил раскрытыми настежь воротами и пустыми улицами. Армия в полном молчании входила в мёртвый город.

— Мне здесь не нравится! — заявил Герхардт. — Если они успели эвакуировать всё население, то явно ждали нас.

— Почему же тогда они не оборонялись? — спросил Артер.

— Не захотели… по какой-то причине. — Герхардт был настолько мрачен и встревожен, что даже не одёрнул Артера, что раньше сделал бы обязательно.

Эту тревогу чувствовали все солдаты и с тревогой оглядывались на каждый шорох, но по улицам лишь ветер носил пыль и обрывки бумаги.

Лукерий — небольшой город, тысяч на десять-пятнадцать, и эвакуировать людей при желании можно без особых проблем. Не видно даже домашних животных, а это значит, что люди уходили без спешки, прихватив всё самое ценное. Хотя городок обнесён подобием крепостной стены, разломать эту стену можно без особого труда за полчаса. Наверное, поэтому городок и не стали оборонять. А на улицах тут и там стояли большие телеги с бочками, в которых оказалось вино. Вином, казалось, заставили весь город. Бочки валялись почти на каждом углу. Когда это обнаружилось, то солдаты издали радостный вопль.