Вот знамя китежского полка покачнулось, упало, но через секунду оно снова гордо реяло над полем битвы. Отчаянное сражение продолжалось. Этот одинокий китежский полк не мог победить! Он проигрывал, но тем не менее он побеждал. Он умирал, но жил. В невольном жесте я обнажил свой меч и вскинул его в воинском салюте. Я услышал, как сбоку от меня так же прошелестело доставаемое оружие, но я не обернулся. Я не знаю, сколько мы так стояли, замерев и наблюдая за неравной битвой. Знамя полка упало снова и теперь уже больше не поднялось. Вскоре смолк и шум битвы. Полка больше не существовало.

Я резко обернулся и увидел, что Рон плачет. Герхардт мрачно сжимал рукоять меча.

— Они все погибли, — тихо сказал Артер.

— Нет!!! — в ярости закричал я. — Они живы! Они живы, пока живы мы! Они ведь пожертвовали собой, ради того чтобы спасти нас!

Устыдившись своей реакции, я отвернулся. Вдруг почувствовал чью-то руку на плече.

— Ты прав, малыш. Прав. Но нам надо уходить. И, думаю, сегодня преследования не будет.

Мы быстро спустились с холма и бросились догонять своих. Офицеры уже успели навести порядок, и полки снова приняли свой более-менее прежний вид. Из особо пострадавших полков людей разбросали по остальным, заполнив ими образовавшиеся бреши.

— Энинг, слава богу! — приветствовал меня Готлиб. — Я уж опасался худшего.

— Ничего, я ещё жив. Какие потери, Готлиб?

— Небольшие. Нам повезло. Всего двое. В полку побольше.

— А что осталось от армии?

Готлиб пожал плечами:

— Кто ж его знает. Надо бы остановиться и посмотреть, но сейчас лучше не останавливаться. Так что шагаем.

— Рогнарцы?

— Эти скоты разбежались во все стороны, как тараканы. Надеюсь, имперцы займутся этими свиньями и на время оставят нас в покое.

Среди остатков армии я заметил и Ауредия вместе с его штабом и рогнарскими полковниками, которые бежали из своих полков и потому уцелели. На Ауредия было жалко смотреть. Он дрожал, волосы растрёпаны, а в глазах застыл страх. Этот сгорбившийся человек постарел лет на тридцать за этот день, но жалости к нему я не испытывал. У меня перед глазами до сих пор стояли картины той бойни, в которую он нас загнал. Не мог забыть я и погибающий китежский полк, и храбрую, но гибельную атаку тевтонского отряда, пробивающегося им на помощь.

В этот же день я отыскал Угланда и всё ему рассказал.

— Запишите это, Угланд. Обязательно запишите. И перечислите имена всех тех людей. И помните, всегда помните, что вы сейчас живы только благодаря им!

Угланд серьёзно кивнул, записывая за мной в свою тетрадь.

Мы шли уже два дня. Шли не зная куда, не имея никакого плана действий, под проливным дождём. Формально у нас был командир — Ауредий всё ещё оставался командующим, но он не пользовался никаким авторитетом, и его никто не слушал. На первом же привале удалось подсчитать количество людей. Оказалось, что от армии осталось всего около пяти тысяч человек. Так мы и шли под дождём. Этот дождь, по сути, спас нас, размыв дороги. Сегодня утром дождь прекратился.