– Я не чувствую себя так, как будто был без сознания пять дней, – возразил он.

– А ты и не был, во всяком случае, не совсем. Ты то приходил в сознание, то отключался – главным образом потому, что у тебя была горячка. И ты все время говорил о ком-то по имени О’Брайен.

– Это мой кузен и лучший друг, – пояснил Ник.

– В горячечном бреду ты о нем очень тревожился.

– Я и сейчас за него тревожусь. Не так давно он был ранен.

– А еще ты говорил с отцом.

– И что я говорил? – Ник разом почувствовал испуг и любопытство.

Она пожала плечами.

– Трудно было что-то разобрать, но я отчетливо слышала слова «отец» и «О’Брайен».

– Должно быть, отец считает, что я мертв, – сказал Ник, обращаясь скорее к себе, чем к ней.

– Ты идешь на поправку. Я рада видеть, что ты в полном сознании. Наконец-то. Скоро увидишь отца. – Подняв каменную чашу, она процедила отвар через тонкую ткань и налила в большую деревянную кружку. – Выпей. Боль утихнет.

– Сперва поможешь мне сесть?

Она кивнула и позволила ему опереться на нее, пока она подтыкала под его спину подушки. Откинувшись на них, он пораженно осознал, что даже небольшая нагрузка дается ему с трудом, а рана на спине начинает пульсировать болью.

– Выпей чаю, – она протянула ему кружку.

Однако Ник не спешил.

– Это снотворное, и я снова вырублюсь?

– На твоем месте я бы рассчитывала на это.

Он поставил кружку на полочку рядом с собой и спросил:

– Мы можем сначала поговорить?

Она пожала плечами: