На шерифа, чей взгляд не отпускал ни на мгновенье. На мага, успевшего шепнуть, что знает пару приличных мест в Тампеске и отель, где не станут задавать вопросы, и отказ воспринял болезненно.

Мужчины в принципе болезненно относятся к отказам.

— А этот почти стерилен. Такое чувство, что им просто пользуются.

Как сама Милдред пользуется съемной квартирой. Пользовалась. Она все-таки перевезла вещи в тетушкин дом. И кузине позвонила, успокоив, что присмотрит за домом. Соврала даже, что, скорее всего, в Тампеске останется, предоставив охоту мужчинам. Охота ведь занятие не женское.

Наверное.

— И это неправильно, — она все-таки убрала руку, и с чувством неловкости справилась быстро. Хотелось бы думать, что Лука вовсе не заметил.

Но Милдред не обманывалась.

В Бюро его считали откровенно тупым. Уродом, который не понятно по какой причине глянулся всесильному мистеру Боумену, и волей начальственной был вознесен.

— Такое чувство, что она так и не приняла это… — Милдред умела смотреть искоса. И подмечать, как меняется выражение лица собеседника. Даже когда человеку кажется, что он это выражение всецело контролирует.

Лука слушал.

И был внимателен. Без притворства. Он вовсе не умел притворяться. Наверное. Или наоборот, умел это делать так хорошо, что Милдред не чувствовала фальши? Вряд ли. Она и театр не любила именно из-за этого привкуса лжи, который сопровождал игру даже очень талантливых актеров.

— И не чувствовала себя здесь в безопасности. Может, потому что дом был… слишком открыт?

Кивок.

Он и вправду нехорош. И костюмы эти носит специально. Они будто подчеркивают несуразность огромной его фигуры. Нелепость вида. Массивная голова, приплюснутая сверху. Слишком тяжелая, выдающаяся вперед челюсть. Ломаный нос. Ломаное ухо. Низкие надбровные дуги. И привычка ходить, слегка покачивая руками.

А еще чутье.

Он просто повернулся.

Осмотрелся. И спросил:

— Где подвал?

И шериф, стоявший в тени, — а ведь с Чучельника стало бы включиться в игру, предложить помощь в собственной поимке, — с готовностью эту тень покинул.

Он прикладом сдвинул цветастый половичок, обнажив люк.