Такой противник вообще мало кому по зубам.

Двое. Теперь хотят сбить с толку, потому что поняли ее слабость: ей надо одновременно пользоваться потоками магии в теле, работать с нитями и узлами артефактов и целиться, когда нужно орудовать серпом. Хотят сделать так, чтобы она запуталась в собственных действиях, не понимая одного: она почти не думает во время этого боя. Сражается тело, предугадывая все их действия ровно за секунду. Мозг вступает по мере необходимости, если сталкивается с чем-то нестандартным.

Сопляки – несмотря на то, что одному из них не меньше шестисот. Им бы Макса Ковальски в тренеры – глядишь, и удивили бы ее чем-нибудь в поединке. А так… какой смысл в артефакторной мощи, в том, что оружие – часть тебя, во взаимопонимании с вещами, когда все равно пользуешься всё теми же приемами?

Да, они выходят точнее и лучше.

Но вы, взрослые и опытные артемаги Ниртинэ, еще не видели, что вытворяла на арене против Бестии одна девчонка, которую угораздило влюбиться в Мечтателя…

Последний артемаг понял, что остался в одиночестве, и активировал все щиты – девять или одиннадцать. В какой-то момент он оказался даже защищеннее Бестии.

А потом медальон на его груди вдруг тоненько прозвенел – и перерезал своему хозяину горло цепочкой.

Доверяй артефактам. Только помни, что случится, если ты вдруг ослабнешь или отвернешься.

Бестия покривилась, глядя на труп – как раз этот ученик Ниртинэ был совсем мальчишкой, и двадцати, видно, не стукнуло. И девчонки от него, наверное, были без памяти: редкостный красавчик, пышные рыжие волосы разбросаны по плечам. Открытые глаза пусты. На груди, в луже крови, довольно посверкивает медальон. Рядом раскинулись тела сотоварищей – двое отключены, один ранен тяжело, один при смерти, еще одному не подняться – словом, полный набор.

Хотя, если подумать – они не закончили беседу с Оранжевым Магистром.

Бестия повернулась – и не нашла Янтариата взглядом. Наверное, куда-то уполз – и гоняться за ним ей было недосуг. Пора было узнать, что там с Экстером.

Мечтатель как раз показался в дверях, неся на руках тонкую женскую фигурку. Поперек глаз пленницы шла темная полоса ткани, губы запеклись, и Бестия даже на глазок смогла определить, что женщину пичкали «Несокрушимой истиной» – это кроме артефактов, которые к ней применяли…

– Майра, – сказала она. – Ее охраняли?

Мечтатель скользнул глазами по телам, и Фелле невесть с чего стало стыдно. Но Экстер ничего не сказал. Отнес Майру подальше от трупов и раненых и только тогда отозвался:

– Оскальники. Мне всё не давало покоя – куда они могли деться из своей пещеры… Однако здесь, в подземельях Хелденары, они тоже чувствовали себя… вполне дома. Наверное, их хотели сделать стражами этих мест – вместо артефактов. И им приносили жертвы. Исчезнувших провидцев, да… Но на мои вопросы они не смогли ответить: теперь они немы, и я задаюсь вопросом, Фелла: что могло заставить их умолкнуть…