Какой там Ястанир, когда это имя для тебя – чужое. Экстер…

– Бессмертие не есть смерть. Он достигнет такой степени совершенства, что не сможет оставаться в телесной оболочке. Станет чистым светом и растворится в небесах. Уйдет в вечность, минуя стадию праха и тления, – Майра слегка улыбалась. – Лучшая участь из всех возможных…

– Он…его…его не станет?

– Как плотское создание – он перестанет существовать. Но останется в мире – в каждом лепестке и в солнечном луче, в смехе детей и журчании ручьев. Это вечность Светлоликих, из последний дар своему избраннику. Уйти в свет, как уходили они – спасая остальных. Улыбайся, Фелла. Он один из нас пройдет свой путь до абсолюта…

Бестия вскочила, сжимая кулаки.

– Мне – улыбаться?! Ты говоришь мне, что он умрет – и…

– Умирают люди. Разве ты не видишь, что он уже не человек?

– Лжешь!

– Разве не видишь, как мало в нем принадлежит земному? Как я не чувствовала этого раньше… Ястанир был воином – Витязь был защитником… Мечтатель превыше них. Стоит ему лишь объединить то, что в нем от Витязя и то, что от философа – и он станет тем светом, о котором я уже сказала. И получит покой наконец.

Слепота – иногда даже полезное свойство. Если бы Майра увидела выражение лица Бестии в тот момент – она залезла бы под белую кровать Лорелеи и пониже опустила белоснежное покрывало. Фелла стояла напротив Нарекательницы, как против ратей Холдона при Альтау и едва ли за серпом не тянулась.

– Это не так, – жестко сказала она наконец. – Предсказания всегда таковы. Ты видишь один из возможных вариантов.

– О, да, – согласилась Майра. – Но все дело в том, что это – наиболее вероятный вариант. А судьба не любит оригинальничать.

Бестия сделала резкое движение к двери, но все еще не уходила. Она явно хотела выпалить что-нибудь оскорбительное. Майра терпеливо ждала.

– Ушел – и не вернется…

– Нет, он не вернется, – сказала Нарекательница, но сказала, кажется, совсем не о Максе Ковальски. – И он не остановится, пусть и хотел бы этого. Иначе не был бы самим собою.

Бестия грохнула дверью, покидая комнату. Дверь от силы удара треснула пополам. Майра посидела немного неподвижно и послушала звук падающих слез.

– А может, ты и права, – вдруг дружелюбно обратилась она к наполовину каменной Лорелее. – Может, плакать в такие времена – как раз и есть самое мудрое.

Бестия в это время уже шагала по коридорам артефактория.

Поджав губы и прищурив глаза. Тверже своего серпа. Отстраняя жестами тех, кто случайно перегородил ей дорогу – а таких нынче было много, и час здесь ничего не менял. Присутствие перед Одонаром войска Целестии свое дело сделало.