Ковальски запоздало вскинул руку к волосам – и по его ладони скользнули длинные, темно-каштановые с проседью пряди. Секунду он смотрел на них, потом взглянул вверх.

По хмурому, низкому небу широкой полосой проходила серая радуга.

Глава 22. Судьба вещает

Глава 22. Судьба вещает

Дзынь. Дззынь. Дзынь.

– Ушел и не вернется.

Дзынь. Монотонный звук. Бестия потерла лоб, глядя на Лорелею. Зачем она сидела в ее комнате – паж Альтау сама не могла сказать.

Немая дань уважения той, о которой не было надежды, что она когда-нибудь проснется. Экстер тоже заходил – сразу после возвращения с Лилейного Поля. Но этот визит тяжело дался – это Фелла могла сказать по тому, каким он вернулся оттуда.

Хрустальная статуя, которая была живой только от шеи и выше, пугала. Смерть как будто уже царствовала в Одонаре, вкралась внутрь – и нужно было принести ей жертву, чтобы она не забрала многих, может, поэтому...?

– Ушел и не вернется.

Дверь позади скрипнула, Бестия даже не вздрогнула. В этой комнате, несмотря на предрассветный час, перебывала уже куча народа. С сообщениями о воздушной блокаде, о доставке провианта для снабжения, о том, что ребята из Кварласса спаивают вампиров, о том, что нужно куда-то деть учеников на время боя…

Бестия кивала, обещала разобраться, на самом деле ничего делать не собиралась. Не было смысла. Потому что конфликты улаживались с потрясающей скоростью, магнаты спорили с экспериментаторами о перекидках продовольствия через Рог Изобилия, а вернувшиеся вчера звенья сами заявили, что никуда не собираются и будут принимать участие в бою…

Она – Пятый Паж Альтау – сейчас была не нужна, и потому могла просто сидеть, чувствуя неясную боль в груди, и слушать ударяющиеся о пол слезы, и думать: что же, собственно, ей нужно поблизости от Лорелеи?

– Проси ее.

Майра. Нарекательница отошла от своего плена удивительно быстро, нахваливала теперь снадобья Озза, а сам Озз ее при надобности чуть ли не на руках таскал – млел от благоговения. Так что Бестия не особо удивилась ее появлению здесь: старушка обожала совать нос во все помещения.

Старушка. Они, ведь, кажется, в один год родились.

– Проси ее!

– Что?

– А зачем же ты еще пришла? Почему не скажешь ей то, что хочешь сказать, – что всё это ее проклятье – глупости, и если она хочет быть со своим любимым – то пусть пройдет через Кордон, и что она каменеет напрасно и глупо, растрачивает силы, которых у нее больше, чем у Ястанира – и из-за ее трусости именно Ястаниру придется рисковать собою…