Что же он чувствует сейчас? Тьма, которую он сам же и высвободил, ворочается в нем, расползается ордой алчных насекомых… но той самой нестерпимой жажды нет. Коул провел большим пальцем вдоль лезвия кинжала. Острый. Подарить Фарамонду такую свободу будет проще простого. Если он не нуждается в этой смерти – можно ли считать ее милосердным поступком, а не хладнокровным убийством?

– В день, когда выпадает первый снег, – продолжал Фарамонд, – обязательно устраивается праздник. Мне это казалось странным. Зима смертельно опасна, что тут праздновать? Однако местные жители неизменно надевают венки и учиняют обильное пиршество с плясками. Меня тоже всякий раз приглашают на пир и зовут танцевать, хоть и знают, что я откажусь. Я просто наблюдаю за ними и недоумеваю – к чему все это? – Голос его прервался. Смолкнув, он повернулся к Коулу, и тот увидел, что эльф плачет. – Этой ночью в Адаманте не будет никакого праздника.

– Ты не хочешь бежать?

– Я не хочу бежать. Я хочу, чтобы ты убил меня.

Последний конклав, на котором присутствовал Рис, произвел на него неизгладимое впечатление.

Коллегия магов в Кумберленде занимала дворец. Когда-то он принадлежал одной неварранской герцогине, а потом был подарен Церкви – по слухам, из-за того, что у дочери герцогини обнаружился магический дар. Герцогиня желала, чтобы ее дочь жила в привычной роскоши, а не в какой-нибудь мрачной башне в сотне миль от родного дома.

Рис охотно верил этим слухам. Если Белый Шпиль поражал воображение своим подавляющим величием, то Коллегия магов – непомерной роскошью интерьера: мраморные колонны, красочно расписанные фрески, вазы, золоченый узор из виноградных лоз на стенах. Особый интерес представлял входной зал – там стояли изготовленные из песчаника бюсты всех верховных чародеев, ко-торые занимали эту должность за последние шесть сотен лет. Весь дворец блистал золотом. Казалось невероятным, чтобы магам предоставили для собраний это средоточие роскоши, и тем менее так оно и было.

Красная аудитория, названная так из-за куполообразного потолка, отделанного красным деревом, без труда вмещала две сотни человек – Первые Чародеи, главы братств, старшие чародеи и даже любопытствующие ученики. Они спорили, похвалялись, разбивались на группы и произносили речи. Некоторые приходили просто по-наблюдать за собранием, маги почтенного возраста – поглазеть на восторженных новичков. Рис тогда долго бродил в нестройном шуме множества голосов и безуспешно гадал, какова повестка дня, пока не сообразил, что ее попросту нет. Всякая попытка укрепить порядок на собрании отметалась ради свободного общения.