Магистр всмотрелся в глаза отступника и похолодел. Да, охранник был прав, от, казалось бы, смирившегося со своей судьбой парня теперь веяло неприкрытой угрозой. Если бы не своевременное вмешательство отряда боевиков, ещё неясно, чем бы закончился этот разговор с предателем. И причиной этой разительной перемены стала всего лишь констатация факта непреклонности решений ордена. Жизнь какой-то девчонки для него дороже не только собственной жизни, но даже смысла его существования.

– Пожалуй, стоит убить этого парня быстро, прямо сейчас, не давая ему шанса разделаться с палачами и сбежать,– подумал Ксантипа. – Бессмертный ещё и не на такое способен. Но он не заслуживает лёгкой смерти, это будет неправильно. И что прикажете делать? Держать тут отряд боевиков для страховки всё время, пока его будут медленно убивать? Бред какой-то. Охранникам такое видеть не стоит, они ведь не палачи, привычные к пыткам и крикам осуждённых. Хотя этот, скорее всего, будет молчать, но всё равно зрелище будет не для дилетантов. Пусть уж умрёт быстро.

Магистр уже собрался сделать знак командиру охранников, чтобы тот прикончил пленника, но тут в его голову пришла новая мысль.

– Думаю, будет справедливо, если с предателем разберутся его же собратья по профессии,– медленно произнёс он, обращаясь вроде бы к охраннику, но краем глаза наблюдая за реакцией Семёна.

Логика Ксантипы была безупречна, двух-трёх бессмертных было достаточно, чтобы гарантированно лишить пленника шансов на побег. Семён, разумеется, понял резоны Магистра и сразу как-то сник.

– Не нужно,– попросил он,– я не буду сопротивляться. Пусть лучше эти…,– он кивнул в сторону двери, за которой поджидали окончания допроса палачи.

– Ты подозреваешь своих коллег в негуманности? – Ксантипа насмешливо скривился, ему приятно было видеть, как этот упрямец прямо на глазах превратился в жалкого просителя. Может быть, он переоценил его стойкость?

Семён не ответил, он даже не сомневался в способности и желании бессмертных сделать его последние часы незабываемыми. Он и сам с удовольствием прикончил бы предателя, причём так, чтобы тот пожалел о том, что вообще родился на свет. Но дело было не только в этом, Семён отлично знал, чего потребуют от него бывшие друзья. Нет, не покаяния, на это они вряд ли рассчитывали, но придётся рассказать им всё, иначе пытка будет длиться бесконечно. А готов ли он поделиться самым сокровенным с людьми, которых предал? Новая мысль забрезжила в его уме спасительной соломинкой.

– А что если они решат меня пощадить? – мрачно бросил он.